РЕПОРТАЖ СО СЪЕМОЧНОЙ ПЛОЩАДКИ ФИЛЬМА "НА ВЕРХНЕЙ МАСЛОВКЕ"

Журнал "Цветной телевизор"
04-05.2004
Ирина Мак

ИСТОРИЯ СТАРУХИ

В двух шагах от Плющихи снимается Верхняя Масловка. Точнее, двор, похожий, как две капли воды, на те, что когда-то существовали в городке художников на Верхней Масловке. Поэтому натуру для фильма Константина Худякова "На Верхней Масловке", по одноименной повести Дины Рубиной, пришлось искать на Плющихе. Герои фильма – сварливая старуха Анна Борисовна, которая когда-то была скульптором, и совсем юный, но уже несостоявшийся режиссер Петя. В главных ролях – Алиса Фрейндлих и Евгений Миронов.

ХОЛОДЕН ВОЗДУХ В НАЧАЛЕ МАРТА

Я чуть не околела, отстояв часа два в ожидании начала съемочного процесса. Алису Бруновну привезли на Плющиху уже загримированную, в видавшей виды каракулевой шубе с проплешинами и старом пуховом платке, натянутом поверх шапки. Узнать ее в таком виде было трудно, и только по суете на съемочной площадке стало понятно, что примадонна уже на месте.

— Дырявая у Вас шаль, как я заметила. А где я буду сидеть?

— Здесь, на скамейке. Сейчас, только плед подстелим.

— Зачем?

— Холодно.

— Был бы снег настоящий, можно было бы бабу лепить.

Первый диалог великой актрисы с обаятельной красоткой-помрежем закончился тем, что кого-то отправили-таки искать снег. А надо сказать, что, несмотря на март, снега в центре Москвы почти не осталось. А тот, что был, смешался с грязью и для бабы снежной никак не подходил. И только вокруг стола и скамейки, на которой сидела скульптор Анна Борисовна, был легкий свежий снежок. Пожалуй, слишком белый. Такой бывает с утра, когда минус десять и только-только прошел снегопад. Бумажный. Из Англии привезли, – сказал кто-то рядом со мной. Неужели правда? Подошла, потрогала. Правда.

— А что с ним потом будет? – спрашивает Алиса Бруновна.

— С талыми водами смешается, размокнет, уйдет в канализацию.

Нашелся настоящий снег. Даже ничего себе, только слегка сероватый. Старуха с прозрачными глазами выкинула окурок, натянула на совсем еще не морщинистые руки варежки, по команде "Мотор!" огляделась, зевнула и принялась лепить маленькую снежную бабу.

БОЖЕ МИЛОСТИВЫЙ, КАК ХОЛОДНО

— Боже милостивый, как холодно! – это было первое, что вымолвила после съемок окоченевшая Алиса Фрейндлих.

— Почему Вы согласились играть? Вы ведь от стольких ролей отказываетесь.

— Если нет в роли ничего вечного, мне не интересно.

— А здесь – есть?

— Здесь есть. И мне интересно, несмотря на то, что я в жутком мандраже и страхе, как убедительно сыграть возраст и следы былой профессии.

— В чем они – эти следы профессии?

— В чем, в чем... Пока я не знаю. Пока я иду к этому. Завтра меня даже поведут в мастерскую к скульптору, чтобы понаблюдать там что-то такое... Но я думаю, любое творчество, какое бы оно ни было, и актерское тоже – это своего рода архитектурно-скульптурный путь к роли. Пути в любой творческой профессии одинаковые, но профессиональные навыки – разные. И вот того, что называется профнавыками, у меня пока еще нет. Вот их мне надо будет завтра пронаблюдать.

— Вам не страшно играть такой возраст?

— Знаете, любой актрисе, да и просто женщине, свойственно задерживать свой возраст. А тут мне нужно забежать вперед. Пока я была молодая, меня это не страшило. А теперь мне кажется, что если, Бог даст, это выйдет сколько-нибудь убедительно, то потом трудно будет вернуть ощущение себя настоящей, обратить время вспять. Это страшно. И особенно страшно играть не просто человека старше себя, а человека, который уходит, который на хвосте собственной жизни, в уже органическом ее финале. Одно дело, когда что-то случается невовремя, внезапно, и тогда в этом вся трагедия. А тут есть мудрость и покой оттого, что уход закономерен. И он почти осязаем. Вот это страшновато. Это и есть вечное: человек находится в той поре, когда он может заглянуть по ту сторону.

— И Вы хотите попробовать.

— Сегодня первый день пробовала. Холодно очень...

— Не то слово. А Вы часто разве играли людей старше себя?

— В кино не играла. А в театре – часто. И Селию Пичем в брехтовской "Трехгрошовой опере" играла – она была старше меня. И Катерину Ивановну играла, в том возрасте, когда могла еще играть... Соню Мармеладову. Хотя Соню, наверно, уже нет... А вообще-то могла бы и Соню.

— Но Катерина Ивановна – это не тот возраст, который должен пугать актрису.

— Ну да. Но она старше меня была и немощнее. И в этом была доля авантюризма.

— В том, что я увидела, авантюризма тоже хватало. Прозрачные старческие глаза, уставившиеся в пустоту, полное ощущение беззубого рта... Видели бы Вы себя! Это было потрясающе.

— Да? Неужели? Когда Вы это успели увидеть? Это же было мгновение.

С УТРА СНИМАЛИ МИРОНОВА...

Кратко излагаю суть сцены. Старуха заболела. К старухе приходит врач. Он понимает, что пациентка на ладан дышит и отказывается прописывать лекарства. А на улице его догоняет Петя (Евгений Миронов), который ухаживает за старухой, и заставляет выписать рецепт.

Никто не хочет конкретизировать возраст Анны Борисовны. Но жесткие временные рамки, в которые ставит героев Дина Рубина, не позволяют сделать старуху моложе 90 лет. Книжная история происходит во времена перестройки, в 80-х годах, а она в молодости видела Цадкина и Модильяни. Обстоятельства накручивают ей годы. Старуха практически не ходит, почти все время проводит в инвалидной коляске. А рядом с ней постоянно находится молодой человек, Петя, который за ней ухаживает.

В противоположность Алисе Фрейндлих, играющей старость, если не дряхлость, 38-летний Миронов играет почти юношу. Интересно, долго пришлось режиссеру Худякову его уговаривать? Ответ меня разочаровал.

— Нет. Как и Алиса, он спрашивал: как я могу это сыграть? А я отвечал: "Чего кокетничать?

— Слава его не испортила?

— Думаю, он слишком умен, чтобы на это поддаваться. И в нем есть такая степень органики, которой только Господь может одарить. Женя сразу начал читать текст как будто от себя. Так могут единицы. Первое, что я сказал ему при встрече на этой картине: Вы – победитель. И не потому, что так здорово сыграли князя Мышкина, а потому, что Ваша картина "Ментов" победила. Посмотрите на этих "Ментов": там же люди из массовки.

— Хотя было и в "Идиоте" что-то неистребимо сериальное. При всем моем уважении.

— Это был такой очень реалистический взгляд на литературу – взгляд просоветского прагматика. Если бы, посмотрев фильм "Идиот", я узнал, что автор романа, например, Цезарь Солодарь (очень плохой советский писатель-функционер эпохи застоя – прим. ЦТ), я бы не удивился. Потому что Достоевский – это такой уровень размышлений, который не передается словами. Как сказал один классик, существуют ситуации, в которые нельзя влезать: надо подойти, посмотреть и пройти мимо. Достоевский – именно такой случай. У него все герои говорят языком автора. Как из этого выбраться?

— Может, лучше не влезать?

— Совершенно верно. Есть исчерпывающие романы, в которые лучше не лезть. Кстати, другой замечательный писатель, узнав, что я снимаю фильм "На Верхней Масловке" , сказал мне: "Ты что, с ума сошел? Это же такая замечательная литература!"

— Но Вы считаете, что она не до конца себя исчерпала?

— Есть разная литература. Условно говоря, существует Джойс, а существует Дос Пасос. Один писал текст, другой – историю. Те, кто писал тексты, не предполагали, что придет нахал, который станет снимать по их текстам кино. А Дина Рубина безумно витальна. Но она ненавидит, когда ее пытаются экранизировать.

— У нее был печальный опыт?

— Был. На съемках фильма, кажется, на Ашхабадской киностудии, еще до ее отъезда из Союза. Про это написано в ее повести "Глаза героя крупным планом". Более зубодробительного ощущения от кинематографа, которое я испытывал, читая этот текст, я не знаю. В кино такое сделал Трюффо (в фильме "Американская ночь" – прим. ЦТ). А в литературе – Дина.

ГДЕ НА ЭТО ДАЮТ ДЕНЬГИ?

"Где на это дают деньги?" – спросила Константина Худякова Рената Литвинова, прочитав сценарий фильма "На Верхней Масловке" И, крайне пораженная, добавила: "Это же прямо артхаус какой-то". Можно подумать, что у Ренаты Литвиновой – сплошной мейнстрим. А правда, где на это деньги дают? – спросила я Константина Павловича.

— В Госкино. Трудно объяснить, что заставило чиновников раскошелиться на столь необычный во всех отношениях проект: заслуги ли режиссера Худякова, надежда ли заработать на именах Алисы Фрейндлих и Евгения Миронова? Наверно, и денег потребовалось не так много: в картине очень мало действующих лиц. Кроме старухи и юнца, есть еще одна пара, которую играют Алена Бабенко и Евгений Князев, артист Вахтанговского театра и ректор Щукинского училища. И все. А может быть, на людей из Госкино произвел впечатление форма будущего фильма? Все-таки "На Верхней Масловке" – не сериал, полнометражный фильм. Это нынче редкость.