Последнее эпическое полотно российского режиссера провалилось в отечественном прокате, став жертвой его близости к Владимиру Путину. Впрочем, покровительство государства вполне может сочетаться с успехом у зрителей

Джеймс Джойс как-то заметил: оружие настоящего художника – это молчание, изгнание и хитроумие. Но Джойс никогда не работал в кино. И хотя хитроумие в кинобизнесе – вещь абсолютно необходимая, выбрав изгнание, вы рискуете оказаться, подобно Овидию, на самых дальних задворках империи.

Впрочем, постоянно находиться в центре внимания тоже не всегда бывает полезно. Наглядный пример тому – российский режиссер Никита Михалков, давно уже получивший "место в президиуме" – во многом благодаря, как говорят, близкой дружбе с Владимиром Путиным. Неудивительно, что многие из его последних работ пестрят напыщенными националистическими панегириками "величию России". Достаточно вспомнить о пресловутом эпизоде из вышедшего на экраны в 1998 году "Сибирского цирюльника", где Михалков на несколько минут отвлекается от сюжета, чтобы изобразить грандиозный военный парад, принимаемый царем Александром III – при этом роль монарха режиссер с присущей ему скромностью сыграл сам.

Когда я читал лекции в Московском ВГИКе осенью 2006 года, меня изумило, что первый же вопрос, который задавали мне студенты, касался Михалкова. Считаю ли я его хорошим режиссером? Какой репутацией он пользуется за пределами России? Тот же самый вопрос – и с тем же волнением – повторялся во время лекций в Санкт-Петербурге и Ростове-на-Дону. В конце-концов, беседуя со студентами после лекции, я осведомился, почему это для них так важно. "Потому что мы его терпеть не можем", – со злобой – но вполголоса, чтобы преподаватель не услышал – ответили ребята.

Однако сегодня с "русским Спилбергом" (как написано в его интернетовской биографии) случился конфуз. Его последняя работа, представленная на Каннский фестиваль – "Утомленные солнцем 2", сиквел картины, получившей в 1994 году "Оскар" как лучший зарубежный фильм – провалилась в российском прокате. Как отметил на этой неделе Люк Хардинг, на родине о Михалкове, судя по всему, сложилось мнение, что он превратился из художника в аппаратчика, в инструмент государства. И нарисованную им картину Великой Отечественной войны, где благородные советские герои противостоят отвратительным немцам, вряд ли кто-то сочтет объективной.

Последнее обстоятельство, правда, не слишком вредило другим картинам того же плана: последние десять лет в мейнстримовском российском кинематографе – от вышедшей в 2006 году "Девятой роты" Федора Бондарчука до снятого годом позже "1612" Владимира Хотиненко (фильм был сделан при финансовой поддержке олигарха Виктора Вексельберга, спонсирующего также Фонд поддержки патриотического кино) – мы наблюдаем малоприятную триумфалистскую тенденцию. При этом некоторые из подобных картин имели немалый коммерческий успех. Однако подчеркнутая близость Михалкова к власти в сочетании с напыщенной манерой держаться явно помешали его блокбастеру найти желаемый отклик у публики. Режиссера наверняка не мог не встревожить и тот факт, что даже Путин не пришел на его премьеру, организованную в Кремле.

Насколько же все было проще в прежние времена. При коммунистах немногие счастливчики-кинематографисты в странах восточного блока пользовались всеми благами господдержки: большими (по тогдашним меркам) бюджетами, другими ресурсами. Некоторым, например венгру Миклошу Янчо, это позволяло решать эстетические задачи: сегодня режиссер признает, что его "большой стиль" шестидесятых-семидесятых – изысканные кадры венгерских равнин, десятки, а в фильме 1967 года "Звезды и солдаты" даже сотни статистов в массовых сценах – был бы невозможен без полномасштабной поддержки Министерства кинематографии ВНР.

Однако на репутации Янчо это не отразилось: благодаря своим художественным достоинствам его фильмы коммунистической эпохи надолго пережили финансировавший их режим. Они загадочны, неоднозначны, допускают различные толкования – а потому эти картины нельзя назвать просто порождением своего времени. Политика в них стоит на втором месте; на первом – искусство. В то же время другие режиссеры, "шагавшие в ногу" с властью, льстившие ее представлениям о самой себе, сегодня уже позабыты.

Вспомним и другой пример – фильм Джузеппе Торнаторе "Баария" с бюджетом в 35 миллионов долларов, открывший прошлогодний Венецианский кинофестиваль, но до сих пор не приобретенный британскими прокатчиками. Картина – ее действие происходит на Сицилии, а среди актеров есть немало итальянских звезд первой величины (Микеле Плачидо, Моника Белуччи, Энрико Ло Версо) – оказалась дорогостоящей и масштабной пустышкой. "Баария" – вульгарная, с топорным юмором, до тошноты сентиментальная – стала одновременно попыткой создать "народный эпос" и воплощением той эстетики, что Сильвио Берлускони уже два десятка лет насаждает на итальянском телевидении, того "зеркала", что он навязывает стране. Этот фильм – стопроцентный продукт своего времени, и неудивительно, что Сильвио назвал его "шедевром", который должен посмотреть каждый итальянец (особенно с учетом того, что снимала его принадлежащая премьеру компания Medusa Film).

Хорошее кино и политику нельзя считать вещами несовместимыми. Но вопрос об отношениях художника с властью – материя более сложная. К примеру, Хоу Сяо-сянь, уже много лет "демонстрирующий флаг" тайваньского кинематографа на международных фестивалях – казалось бы, типичный "официальный" режиссер. Однако Хоу, паренек из рабочей семьи – вечный "чужак" в элитарном мире тайваньского кино, а его исторический подтекст настолько же ненавязчив, насколько изыскан его художественный язык. Фильмы вроде "Города скорби" и "Добрых людей" (они посвящены, соответственно, кровавым волнениям 28 февраля 1947 года и "белому террору" на Тайване) трудно обвинить в националистическом "надувании щек": это подлинные произведения искусства – грустно-красивые и ненавязчиво глубокие.

Конечно, статус "культурного знаменосца страны" может обеспечить вам красивую жизнь. (Как заметил однажды на страницах нашей газеты Дерек Малькольм, "всю вторую половину карьеры выдающегося греческого режиссера [Тео Ангелопулоса] государство спешит выполнить любой его каприз"). И я не сомневаюсь, что Михалков, как и Ангелопулос, ни в чем не знает отказа и вращается в весьма высокопоставленных, пусть и не самых творческих кругах. Но биографии этих двух людей – наглядный пример того, как опасно "заигрывать" с властью: их несомненный талант выродился в помпезность и самолюбование. Когда тебя хвалят сильные мира сего, не так просто помнить, что истинное место художника – не за "столом президиума", а в стороне от него: это лучшая позиция, чтобы наблюдать жизнь.


[Перевод с английского с сайта rus.ruvr.ru]