Зиму мы снимали в самые лютые морозы. Через четыре часа после начала съемок мокнет тулуп, а еще через два часа от ветра и холода он замерзает. Движения становятся скованными, и ты засыпаешь от холода рядом с муляжами-трупами...

Я приехала под Нижний Новгород всего на неделю – а уехала через три месяца. Мне уже высылали поездом теплые вещи, ведь я отправилась на съемки в одной легкой куртке. А все потому, что нам нужно было отснять семь солнечных дней. И везде светило солнце, но над местом, где мы работали, обязательно стояла туча и двадцать четыре часа в сутки шел дождь.

Тучи рассеиваются на час-полтора, когда можно снимать, и опять затягиваются. И ты просто сидишь и ждешь. Это огромная проверка на прочность. Казалось бы, сидишь в вагончике, смотришь кино, читаешь. Но психологически это очень тяжело. Хорошо, что все было не зря – накал страстей потом проявился в кадре.

Случались моменты, когда тяжело было физически, но все-таки эмоциональная нагрузка давила гораздо сильнее. Кино снималось четыре года, а когда ты не видишь результата, работать становится сложно.

Мы приехали в Прагу на пять дней, и для съемок нужна была ясная погода. И вновь, словно так задумано свыше, все это время дождь лил как из ведра. На шестой день надо уезжать – и он оказался единственным, когда можно было снимать.

Мало того, что ты волнуешься перед самолетом, тебе нужно еще сыграть. Момент был напряженный. Удивительно, но и в этот день, когда мы уже снимали в бассейне, опять внезапно пошел дождь. У меня осталась забавная фотография, на которой я плыву и держу над собой зонтик.

Видела фильм только один раз. Впечатляет. Не верится, что все сделано. И это кино проникает в глубь твоего сознания, души. За прошедшие четыре года съемок я параллельно училась, шло созревание личности. Тяжело было играть наивность шестнадцатилетней девушки, ведь мне сейчас почти двадцать четыре. Разница, казалось бы, небольшая, но существенная. Хотя сказал: у меня лицо такое, что наивность можно снимать еще лет пять. Так и шло все параллельно – образование, созревание, мировоззрение.

... Театральных институтов я не оканчивала и не жалею, потому что у меня была грандиозная возможность учиться на съемках. Там ведь был не только папа, но и Маковецкий, Золотухин, другие. Смотришь на них и какие-то нюансы сразу ухватываешь. ...

Я помню, как мы снимали первые сцены, когда жгли ригу.

Там действительно было тяжело – никто еще не вошел в рабочий ритм. У меня на лице появились язвы – от нервов. Было очень сыро, потом мы несколько раз снимали-переснимали. Сцену с Наташей Сурковой пришлось переделывать из-за того, что у нас не было эмоциональной реакции, не было ощущения того, что село горит. Все давалось очень трудно, я потом долго отходила. Наверное, это мой актерский непрофессионализм.

Когда снимали сцену с танкистом, было настолько холодно, что решили переносить съемки – ведь по сценарию нужно было раздеваться. Но потом все-таки стали работать.

Я отморозила себе руки еще до начала съемок. За пять минут на улице пальцы начинали неметь так, что теряли чувствительность. А папе для создания атмосферы важны были детали: чтобы я быстро вскрывала ампулу, чтобы ловко попадала в нее иглой шприца. Я честно до съемок тренировалась, потому что эту коробочку надо было еще и открывать одной рукой. Но папа все равно кричал: "Ну что ты, никак не можешь научиться?" А я просто не чувствовала рук.

Для одной из сцен я училась ездить на полуторке. Когда первый раз в нее села, вышла вся мокрая. Она так тарахтит, ужасно жарко, тяжело, а чтобы переключить скорость, нужно лечь на рычаг.

Научиться ездить – еще полбеды. Самое смешное – это наши пиротехники. Сначала они сказали, что у них там поставлены мины, справа и слева, и я должна была ехать, ориентируясь на какую-то веточку, которую там закопали. Потом по рации мне велели править на какую-то березу. А у меня в кузове сидят фоменковские артисты, моя сестра, актеры, которых знает вся страна. Мотор, начали. Я смотрю – там не то что береза, там целая березовая роща, и на какую березу ехать, непонятно. Я увидела заветную веточку в ту самую секунду, когда прогремел первый взрыв. Зато страшно было по-настоящему...

Не скажу, что я за интернет или за 3D-фильмы, но каждое время диктует, что и каким способом рассказывать. Когда учила историю, не воспринимала ее так, как стала после съемок этого фильма, после просмотра хроники, общения с людьми, прошедшими войну. Теперь я хотя бы на секунду могу представить, почувствовать то, что ощущали люди тогда. ...