...

— Вы – один из авторов сценария новой дилогии. Как распределялись Ваши обязанности с другими кинодраматургами, работавшими над проектом: Глебом Панфиловым, Александром Новотоцким и Владимиром Моисеенко? ...

— Четкого распределения обязанностей (скажем, кто-то один разрабатывает сюжет, а другой пишет диалоги) у нас не было. Мы просто придумывали вместе кино: разговаривали, спорили, иногда кричали друг на друга, матерились, разбегались по углам, потом снова объединялись, приносили свои варианты, отвергали их, а что-то принимали. В итоге же получился сценарий. А кто конкретно водил пером по бумаге – значения не имеет.

— По каким критериям подбиралась команда "Утомленных солнцем 2"?

— Создать команду – тяжелейший труд. В особенности для такого проекта, как "Утомленные солнцем 2". Мы же не клип собирались снимать, поэтому отбирали людей, как на войну, которая должна продлиться годы. Прежде всего, для меня было важно умение человека терпеть и не ожидать немедленных результатов, его способность день за днем трудиться на благо будущего фильма, каким бы неблагодарным этот труд ни был. Для поверхностных людей такая работа могла стать настоящей пыткой, а для серьезных, глубоких – благодатнейшим опытом. ... Ведь для меня "Утомленные солнцем 2" – больше чем фильм. И отдачи от всей своей команды я требовал соответственной, то-есть гораздо большей, чем обычно. Возьмем, например, художника-постановщика Владимира Аронина. Он из моей старой гвардии: настоящий гений и при этом очень легко относится к своему таланту. Ему операцию на позвоночнике сделали, а спустя пять дней он уже бегал по горам, искал натуру. Продюсер Леонид Верещагин со своей командой совершил буквально невозможное. Сколько сцен мы сняли, думая, что вот он, последний эпизод, и помочь нам теперь может только чудо, – и не сосчитать. Мост, баржа, цитадель, черная пехота... Леша Артемьев (композитор Эдуард Артемьев получил при крещении имя Алексей – Прим. ред.) – еще один настоящий мастер, на которого я всегда могу положиться. А актеры... Если бы Вы знали, как некоторые из них удивлялись, что репетировать им нужно будет не в день съемки, а задолго – иногда за неделю – до того, как прозвучит команда "Мотор!". Как видите, рассказывать о подборе команды можно часами...

— И все-таки, как Вы определяли, сможет ли человек достойно пройти через такое многолетнее испытание, как работа над "Утомленными солнцем 2"?

— Во-первых, приходилось полагаться на "шестое чувство", на чутье. Во-вторых, смотрел, понимает ли человек мой юмор и как он на него реагирует. В-третьих, пытался понять, что для него в его профессии важнее – просто быть причастным к миру кино, зарабатывать деньги или получать наслаждение, когда у него по-лу-ча-ет-ся... В-четвертых, принципиальное значение для меня имела профессиональная честность – а именно, способность признать свою ошибку. Есть у нас в фильме сцена атаки. В массовке занято пять тысяч человек. Отснять этот эпизод было очень непросто. Работало шесть камер. И вот в конце дня, когда я уже уходил с площадки, ко мне подходит камерамен и говорит: "На шестой камере открылась крышка и пленка засветилась!" Конечно, мою первую реакцию и описать нельзя (такие слова в журналах обычно не встречаются). Но потом меня просто обезоружила его честность. Он ведь не стал валить вину на своего помощника или кого-то еще, а все взял на себя, полностью осознавая, что последствия для него могут быть самые серьезные – вплоть до увольнения. И это для меня, в конечном счете, гораздо важнее засвеченной пленки. Только с такими людьми и имеет смысл работать.

В случае с актерами мне также было важно, чтобы они экономили эмоции и не гонялись за яркими репликами и жестами, а понимали, как то или иное слово или движение отразится на развитии их образов в перспективе всей дилогии; видели бы свои роли во всей их полноте. Знаете, иногда неискушенным в спорте людям кажется, что лыжник, отлично бегающий на 50 километров, и дистанцию в пять километров должен пробежать хорошо, но в реальной жизни бывает совсем по-другому...

— То-есть для того, чтобы работать с Вами, нужно обладать стайерскими навыками?

— Именно так. Хотя и спринтеры мне тоже нужны. Скажем, пиротехники или исполнители каких-то конкретных трюков. Их задача как раз и состоит в том, чтобы максимально эффективно выполнить свою задачу здесь и сейчас.

— На одном из фестивалей ВГИКа Вы проводили мастер-класс, где показывали фильм о съемках "Сибирского цирюльника", в котором говорилось о том, как исполнители ролей юнкеров жили в казармах, чтобы лучше проникнуться духом эпохи, изображавшейся в картине. Пришлось ли актерам, занятым в "Утомленных солнцем 2", пройти через нечто подобное?

— В "Сибирском цирюльнике" мне важно было показать, что юнкера – это семья. Поэтому актеры и жили у меня одной семьей. А, скажем, в "Предстоянии" речь идет главным образом о штрафниках. У них никакой семьи нет и быть не может. Да и время у них совсем другое, не такое, как у обычных людей. У штрафников нет будущего, планов они не строят. Какие планы, если тебя каждую даже не минуту – секунду могут убить. Поэтому представить на экране штрафбат неким коллективным телом мы даже не пытались. Зато старались каждому из наших героев придать свой колорит, наделяя их образы "говорящими" деталями – на уровне грима и костюма (кстати, вот еще два удивительных мастера из моей команды: художник по гриму Петр Горшенин и художник по костюмам Сергей Стручев). У кого-то есть подкладка, куда он нашил карманчик, где держит "теплую ампулу"; кто-то шарфик повязал на шею, чтобы не пачкать подворотничок; Котов на спине носит специальное приспособление, откуда одним движением может достать заточенную как бритва саперную лопату, которой в одной из сцен он забивает немца. И все это говорит нам о героях и их характерах больше, чем десятки реплик. Общих мест у нас в картине нет. Это как раз и есть то, что я называю стайерской работой.

— Известно, что роли солдат и офицеров вермахта в "Утомленных солнцем 2" исполняли настоящие немцы. Не сильно ли такое стремление к аутентичности "утяжелило" производственную стоимость проекта?

— Нет. По правде говоря, немцы у нас получали даже меньше, чем российские актеры, так что, можно сказать, это был экономически эффективный прием. Но главное, он позволил нам просто показать на экране немецкую ментальность, а не заставлять отечественных артистов ее изображать. Градус достоверности постановки от этого только вырос. ... Кстати, я был просто потрясен работой моих звукорежиссеров. На съемках всех зимних сцен у нас были задействованы специальные машины, генерировавшие туман. Они страшно выли, и мне казалось, что все эти эпизоды нам придется переозвучивать в студии. И что бы Вы думали – специалистам удалось полностью убрать их шум. На переозвучивание у нашей команды ушло только три смены. Для такого масштабного проекта это просто поразительный результат.

— Вы уже упомянули, что съемки велись на шесть камер. А были ли среди них цифровые?

— Нет. Я предпочитаю пленку. Она живая, в ней желатин есть. К цифровым камерам я пока не привык и не знаю, привыкну ли. Впрочем, к цифровому монтажу я уже приспособился (монтируй мы "Утомленных солнцем 2" традиционным образом – наверняка просто сошли бы с ума; все-таки было отснято около 400 километров пленки), так что в будущем, может быть, что-то и изменится. Пока же на цифровых камерах нет удовлетворяющей моим требованиям оптики, с помощью которой можно было бы снимать небольшие объекты на сверхкрупных планах или, наоборот, показывать огромное поле битвы с точки зрения комара, для которого даже обычная гильза – это уже гигантское летящее тело. А значит, и реальной альтернативы пленке сегодня для меня не существует. ...

— Какая из творческих и технологических задач оказалась наиболее трудноосуществимой при работе над "Утомленными солнцем 2"?

— Да у нас вообще ничего простого не было. Я смотрю сейчас на картину и не понимаю, как мы все это сделали. Но тяжелее всего, на мой взгляд, дались нам эпизоды, связанные с боевой техникой. Это была настоящая катастрофа! Даже на то, чтобы снять обычный общий план въезжающей в деревню немецкой колонны бронетехники в сопровождении велосипедистов, у нас уходило четыре дня. Ну, не могли все машины тупо пройти из левой части кадра в правую! То одна застрянет, то другая не туда повернет. А стоило кому-то встать, сразу сбивался весь ритм, и приходилось начинать заново.

Немало проблем у нас было и с оружием. Взять, например, трофейный немецкий автомат у Котова. Что бы мы ни делали, очередями длиннее двух выстрелов он выстрелить так и не смог. Я чуть не убил нашего оружейника (его потом Валидолом прозвали, потому что он все время таблетки искал). Мне надо было стрелять в героя Дмитрия Дюжева, который, загоревшись, прыгает с танка, чтобы не погубить других, а у меня – то осечка, то две гильзы вылетает – и все, дальше не идет! В итоге пришлось просто трястись с автоматом в руках, изображая отдачу, а потом на компьютере дорисовывали гильзы и пламя. Ну, не бред?! А все потому, что почти не осталось в России работников среднего звена, которые бы за реквизитом следили, или вторых режиссеров, умеющих что-то большее, чем просто составлять съемочные графики. Пока эта проблема не будет решена, никакого возрождения отечественного кинематографа не произойдет.

— Вы – один из продюсеров картины. Какие продюсерские обязанности на проекте исполнял Ваш соратник и коллега Леонид Верещагин, а какие – непосредственно Вы?

— Мои продюсерские обязанности состояли главным образом в том, чтобы подключаться к решению каких-то проблем, когда все другие способы были уже испробованы. Приходилось созваниваться с разными людьми, согласовывать, договариваться. Ну, и разработкой общей концепции проекта я, конечно, тоже занимался. Все остальное вынес на своих плечах именно Леонид Эмильевич – на мой взгляд, продюсер номер один в нашей стране: человек фантастического терпения и дальновидности, обладающий тонким умом и превосходным чувством юмора. Жесткий, когда надо, он прекрасно понимает нужды и артистов, и других членов съемочного коллектива. Для меня Леонид Верещагин – идеальный продюсер, которому можно доверить произведение абсолютно любого жанра и масштаба.

— Не приходилось ли Михалкову-продюсеру наступать на горло песне Михалкова-режиссера?

— Приходилось. Порой нужно было выбирать, что важнее для проекта в том или ином случае, – сэкономить средства или позволить себе какой-то нестандартный творческий ход. Иногда креативное начало приходилось подчинять финансовым требованиям. Кстати, это нередко позволяло нам найти наиболее приемлемый в экономическом отношении вариант.

— Фильм "Утомленные солнцем: Предстояние" выходит в прокат накануне 65-летия Великой Победы. ... Будут ли приняты какие-либо специальные меры для привлечения в кинотеатры людей старшего поколения (в частности, ветеранов Великой Отечественной войны)? ...

— Конечно же, мы сделаем все от нас зависящее, для того, чтобы они смогли увидеть фильм в кинозалах. Есть предложение, которое, естественно, еще нужно обсудить с нашим российским дистрибьютором, кинокомпанией "Централ Партнершип", и директорами кинотеатров; оно состоит в том, чтобы предоставлять ветеранам и военнослужащим скидку на билет при предъявлении соответствующего удостоверения. Но все-таки основной аудиторией картины станет молодежь. Кстати, сразу замечу, что "Предстояние" – не фильм о победе, а кино о том, в каких условиях эта победа ковалась, поэтому лента получилась довольно горькой. Но забывать о том, какой ценой нам удалось одолеть врага в годы Великой Отечественной войны, было бы просто преступно. ...