АНДРЕЙ ПЕРЕПЕЧКО: МАШКОВ НЕ УСПЕЛ МЕНЯ СПАСТИ

Газета "Комсомольская правда – Беларусь"
24.08.2005
Ольга Улевич

В российском блокбастере "Охота на Пиранью" непрофессиональный белорусский актер Андрей Перепечко играет роль Толстяка

В фильме российского режиссера Андрея Кавуна "Охота на Пиранью" белорусским актерам ролей практически не досталось. Вместе со звездами первой величины Евгением Мироновым и Владимиром Машковым играет не менее звездный состав: Михаил Ефремов, Алексей Горбунов, Сергей Гармаш, Андрей Мерзликин. Но тем удивительнее было встретить на съемочной площадке под Смолевичами непрофессионального белорусского актера Андрея Перепечко. Этого заметного большого человека в Минске и без кино знают многие. Кто-то – как бизнесмена. Перепечко был директором многих фирм, занимался строительством, автомобилями и даже фейерверками. Кто-то – как ди-джея. Андрей работал на "Би-Эй". Кто-то – как историка. Он окончил истфак БГУ. Но, оказывается, в душе Перепечко всегда мечтал стать артистом.

Шесть лет назад начал с массовки и, надо сказать, сразу оказался востребованным режиссерами. На сегодняшний день у Перепечко уже 20 эпизодических
(и не очень –
прим. ред.) ролей.

Сейчас Андрей работает директором Физкультурно-оздоровительного центра в Минске, но, несмотря на гнев начальства, все лето пропадает на съемочной площадке крутого российского блокбастера. Продюсирует картину Валерий Тодоровский. И весной следующего года мы увидим земляка вначале на экранах кинотеатров в полнометражном фильме "Охота на Пиранью", а потом и в четырехсерийной телеверсии на канале "Россия".

Но как Перепечке удалось попасть в серьезное кино?


— Еще в апреле я встретил в Минске известного московского продюсера. "Ты что-то похудел, – удивился он. – Кавун летом новую картину будет снимать, толстяк нужен. Смотри, не потолстеешь, не возьмем". А у Андрея Кавуна я уже снялся в "Вокзале", в "Курсантах", в "Команде". И только-только похудев на 10 килограммов, я перестал ходить в зал, начал каждый день есть мороженое и набрал 12 килограммов.

— Я бы на такую жертву не пошла.

— А я пошел. Люблю я это дело. Ой, не могу, голова болит...

Андрей схватился за правый глаз, весь в киношной кровище. На нижнем и верхнем веках – две накладки из чего-то противного, напоминающего мясо. Глаз приоткрыт всего на миллиметра два. Даже при ближайшем рассмотрении выглядит настолько натуралистично, что выйди Перепечко, не разгримировываясь, в город, сердобольные прохожие тут же вызвали бы ему "скорую".

— Нанесут грим, а через полтора часа у меня повышается глазное давление и башка трещит весь день. Вот так и хожу, мучаюсь.

— Так тебя же не весь день снимают?

— Я когда только начинал, тоже думал, как ты, нервничал: чего меня с 8 утра на площадке держат, ведь я только в 5 вечера понадоблюсь. Но мне режиссер раз и навсегда мозги на место поставил: рабочая смена у актера длится от и до. И никаких гвоздей. Как у рабочего у станка.

— Насколько заметной будет роль Толстяка в фильме?

— Ну, вообще это полноценный персонаж. Я пленник, сижу под замком в лесу. Нас не кормят, измываются, а потом отпускают в тайгу, и Миронов ради забавы устраивает охоту на людей.

— А как ты попадаешь в плен?

— Я оперный певец местной филармонии, в ресторане напиваюсь до полуобморочного состояния, и поставщики Прохора поставляют меня на заимку. Точно так же, как оглушенного спецагента Машкова.

— А как работается с Машковым и Мироновым?

— Ловлю, смотрю, запоминаю. Машков удивительно работоспособен. Пашет как локомотив. Помню, второй режиссер просил всех собраться: "Я понимаю, что уже тяжело, но соберитесь, надо доработать". "Это кто здесь устал? Никто не устал!" – отозвался Машков, распятый на дыбе, весь в крови. И вся съемочная группа распрямила плечи.

А Миронов – интеллигент. Ни одного грубого слова я от него на площадке не слышал. И тоже весь в роли, весь в работе. Сценарий учит, бубнит постоянно под нос. А если придумает новый словесный оборот, радуется, обдумывает, пробует.

— А самая главная сцена с тобой как выглядит?

— Все пленники убегают от Миронова по тайге, я проваливаюсь в болото и отказываюсь идти дальше. Меня бросают, трясина засасывает все глубже. Машков хочет спасти Толстяка, возвращается, но оружие заклинило. А между тем люди Прохора уже здесь, они начинают наугад палить по болоту и случайно попадают Толстяку в голову. Я ухожу с головой, а потом из трясины всплывает труп.

— А в болоте твой заплывший глаз не смывается?

— А его брызгают специальным спреем. А вообще грим поправляют бесконечно, практически каждый час. У меня уже мозоли под глазом. А следы от клея, наверное, на всю жизнь останутся.

— И сколько дублей ты с головой уходил в болото?

— Сняли с первого раза. Я считаю, если ты подписался под тем, что ты актер, то, будь добр, отвечай. Здесь уже не может быть никаких "не могу" или "не хочу". Головешкой в костер я, конечно, не полезу, но если надо прыгнуть с вертолета или получить по морде – не вопрос. Надо – значит, надо.

— А с вертолета в озеро ты тоже прыгать будешь?

— А как же. Все актеры сказали, что будут исполнять трюк без каскадеров, и я в первых рядах. Хочешь посмотреть, приходи. Это будет взрыв водородной бомбы.