Изначально проект должен был состоять из 20 короткометражек, в подражание киноальманаху "Париж, я люблю тебя". Но большинство режиссеров в отведенные им пять минут не уложились. В результате новелл в фильме осталось только 18.

Арифметика простая: 20 сюжетов по 5 минут – это в сумме дает час сорок. Тот самый временной стандарт игрового фильма, который задается сегодня прокатчиками. "Если ты снял фильм меньше часа сорока, у тебя одно количество сеансов в кинотеатре, – поясняет Егор Кончаловский, – если больше, то совсем другое. Гораздо меньше будет в таком случае сеансов. И я вовсе не считаю подобные ограничения какой-то гирей на ногах творческого человека."

Однако творческие люди, скорее всего, придерживались иного мнения: им было глубоко плевать на хронометраж.

Расхлябанность режиссеров (а их было опробовано около 80 человек) и низкое качество сценариев (общим числом порядка 300) – вот основные проблемы, с которыми пришлось столкнуться Кончаловскому во время работы над киноальманахом, растянувшейся в общей сложности на два года. Сам он в этом проекте выступил сразу в двух качествах – как режиссер и как креативный продюсер. На сегодня его труд в любом случае окончен. 15 сентября фильм должен быть сдан генеральному продюсеру Юрию Глоцеру (компания BFG Media Production). Что будет дальше и когда картина появится в прокате, Кончаловский судить не берется. "Прежде чем фильм выйдет, – говорит он, – есть еще целый комплекс вещей, которые нужно сделать. Меня, например, очень беспокоит продвижение. Потому что правильно продвинуть кино – это сложно. Правильно продвинуть такое кино – еще сложнее. Ведь перед нами авторский проект. Никто не вмешивался в дела режиссеров – ни в монтаж, ни в музыку, ни в выбор актеров. Так что теперь это прерогатива генерального продюсера – решать, как быть дальше. Вплоть до того, каким количеством копий выпускать фильм. Мне лично кажется, что выпускать его огромным количеством копий, как это было модно в последние предкризисные месяцы и даже годы, совершенно не нужно. Ну и, конечно, очень важно, какую прокатную компанию выберет в итоге продюсер. Роль прокатчика в киноиндустрии – одна из самых важных. Впрочем, влиять на ситуацию я никак не хочу. Я свое дело сделал."

Интересно, что вся эта история для Кончаловского началась с приглашения принять участие в съемках киноальманаха "Париж, я люблю тебя". Режиссер не возражал, но предложенный им сюжет про араба французы сочли слишком рискованным, и сотрудничества в итоге не получилось.

Выпав из парижского проекта, Кончаловский решил сделать свой собственный – про Москву. С деньгами помог Юрий Глоцер, а от помощи городских властей решили отказаться. В процессе взаимодействия с чиновниками выяснилось, что централизованная схема согласования разного рода вещей – например, съемок в метро или на Красной площади – будет очень громоздкой. "Если бы снимали один фильм, – пояснил Кончаловский, – это одно дело. Но мы собирались делать сразу 20 фильмов, а это значит, что в каждом случае пришлось бы как-то подстраиваться под расписания и даже простые капризы всех наших режиссеров. В результате каждый из них действовал на свой страх и риск, и, как ни странно, все необходимые разрешения были получены."

Включая самое сложное – разрешение на съемки в метро, которое после терактов 2000 года стало "режимным" объектом. Но разве можно снимать фильм о любви к Москве и при этом ни разу не спуститься в подземку?! В итоге власти пошли навстречу участникам проекта, и разрешение было получено – для новеллы Василия Чигинского "Этюд в светлых тонах". Эта новелла рассказывает как раз о работнице московского метрополитена, которая никогда не видела солнечного света, но там, у себя в подземелье, пишет пронизанные солнцем и радостью картины.

"Этюд в светлых тонах" – одна из немногих новелл в фильме, которая оставляет по себе позитивное послевкусие, что вообще-то было одним из главных требований к режиссерам – дать хотя бы в финале такой позитив. Подавляющее большинство сценариев Кончаловский отбраковал именно из-за обилия чернухи. На вопрос, почему вдруг с этим возникли проблемы в фильме о любви, режиссер ответил просто: депрессивные картины легче снимать. И удивлять ими легче. "Об этом и у Толкиена где-то сказано, – добавил он. – Когда ты пьешь мед и ешь кексы, это никому не интересно. Гораздо интереснее, когда за тобой гонятся гоблины или ты проваливаешься куда-то внутрь огнедышащей горы."

Мрачности в альманахе "Москва, я люблю тебя!" хватает. Есть истории, где люди погибают: например, в новелле Веры Сторожевой "Киллер", где главную роль сыграл Евгений Миронов. Пытается покончить с собой герой Федора Бондарчука в "Высотке" (режиссер Нана Джорджадзе). В фильме Ивана Охлобыстина умирает дедушка. А в сюжете самого Кончаловского людей надолго упекают в тюрьму. И все-таки чернуху удалось победить: во всех этих историях если не оптимизм, то, по крайней мере, светлая нота присутствует.

С другой стороны, любовь – даже если речь идет всего лишь о любви к городу – чувство всегда драматическое. "Это точно, – шутит Егор Кончаловский. – У меня даже учитель пения в школе любил повторять: "Любовь и драма – один пустяк: четыре шрама наискосяк!""

Теперь остается одно: ждать выхода в прокат драмы под названием "Москва, я люблю тебя!"