КОЛЛЕКТИВНЫЕ ДЕЙСТВИЯ

Журнал "Русский Newsweek"
27.06.2005
Юрий Гладильщиков

30 июня в прокат выходит "Баллада о Джеке и Роуз" с Дэниелом Дэй-Льюисом, снятая женой голливудского суперстара, дочерью классика литературы Артура Миллера Ребеккой Миллер. Этот фильм был одним из хитов внеконкурсной программы завершившегося в воскресенье Московского кинофестиваля. Главным российским фильмом ММКФ, безусловно, оказался "Космос как предчувствие" Алексея Учителя по сценарию Александра Миндадзе: один из наших самых ожидаемых кинопроектов 2005-го. "Баллада" – о трагическом кризисе социальных утопий XX в. В "Космосе..." тоже можно усмотреть эту тему. Но наш разговор с Алексеем Учителем был не только об этом.

— Читая аннотации к фильму "Космос как предчувствие", предполагаешь, что увидишь ностальгическую картину о 1957 годе. Некий приморский городок, двое юношей и две девушки. Значит, фоном сюжета непременно будут первый спутник, Московский фестиваль молодежи и т. д. Тем более известно, что одним из героев фильма является Гагарин. Но фильм достаточно мрачный, с подробно воссозданным нищим бытом. Городок – приграничный, северный. Большинство кадров пасмурные. Мрачные лица рабочих. Дружинники, избивающие за выпендреж... Социальное, как понятно из Ваших прежних картин от "Мании Жизели" до "Прогулки", не относится к Вашим интересам...

— Абсолютно не относится.

— Тем не менее можно ли сказать, что фильм о том, что мы именуем "крахом коллективистских иллюзий XX века"?

(После паузы.) Я так глобально не размышлял (Смеется.). Для меня важно, что сценарий привязан к 1957 году и что там упоминается спутник. Но Вы заметили, что в фильме ни разу не показано небо? Герои вроде бы однажды видят спутник. Зрители – нет. Мне не хотелось погружать фильм в проблемы конкретных 50-х. Ценность драматургии Миндадзе в том, что она вневременная. Это фильм про то, что каждый отдается мечте, которая не сбывается. Что однажды происходят встреча или событие, диаметрально и непредсказуемо переворачивающие жизнь.

— Но все равно: жесткие 50-е. Герой Евгения Цыганова (которого Вы снимали в "Прогулке") по имени Герман пытается сбежать за границу – и проигрывает. Герой Евгения Миронова по прозвищу Конек сохраняет верность себе – и выигрывает. Верность себе спасает в любых социальных обстоятельствах?

— А мы не знаем, спасается ли Конек. Мой принцип – недоговаривать. Как не знаем, кстати, и того, доплыл ли Герман в холодном море до иностранного корабля...

— Но корабль от него удалился!

— А вдруг?.. В целом, да: один, казавшийся более сильным и ставший примером для другого, проигрывает, другой выигрывает. Но мне-то кажется, что Конек выигрывает не оттого, что просчитал линию поведения. Он выигрывает благодаря своей наивности. При этом наивность и доверчивость могут завести его куда угодно. В одной из финальных сцен, когда он едет в Москву, он ведь по одежде уже почти райкомовский работник. Это пальто, этот галстук... В начале картины он сырой человеческий материал. Конек мог бы и поплыть вместе с Германом за иностранным кораблем. Но когда мечта и надежда уплыли, он превращается в обычного. И только в московском поезде, когда появляется, как мы для себя определяем, "человек, похожий на Гагарина" (смеется), у него опять загораются глаза – и становится виден прежний Конек, который жил чуточку не по законам того времени. Но тут же глаза и гаснут.

— Я – классический постгагаринский Юрий, родился в конце апреля 1961-го. Вы чуть старше. Для Вас Гагарин был реальным кумиром?

— Анализируя то время, больше говорят об оттепели, изменениях в политике и культуре. Но полет Гагарина важнее. Это не просто полет: он породил психологический прорыв в умах. Я прекрасно помню день, когда Москва встречала Гагарина. Это был праздник, сопоставимый с днем Победы. Сейчас много спорят, "как объединить нацию", "в чем национальная идея". Но для такого объединения не хватает не только события, но и человека такого уровня. Гагарин, в моем понимании, обладал невероятными энергией и магнетизмом. Они, между прочим, действовали на людей не только в нашей стране. Я искал на роль Гагарина похожего человека, не знаю, как точнее сказать: славянский тип, русский тип. Ассистентка приводила ко мне одного за другим со словами: "Смотрите – вылитый он!" Но я сразу понимал: не те глаза. Нашим современникам недостает этого гагаринского магнетизма. Может быть, фильм отчасти и об этом.

— Вы говорите: прорыв в умах. Помимо прочего, Гагарин психологически сблизил нас с Западом. Может, это был момент, когда СССР мог тихонько повернуть на европейский путь? Вопрос, увы, риторический. Поговорим об интересных деталях съемок. Герои действительно плавали в холодном море? Там же снег лежит на берегу! Это не вата?

— У нас были две главные проблемы. Первая – бокс. Герои Жени Цыганова и Жени Миронова боксируют в фильме по-настоящему. Они не обозначают удары, а бьют. Они больше трех месяцев занимались с профессиональным тренером, и Миронов при своей субтильной фигуре оказался таким талантливым учеником, что тренер потом кричал: "Эх, если бы он начал пораньше!" Второй проблемой была ледяная вода. Я по своей природе режиссер-документалист и люблю, чтобы все было реальным. Когда Цыганов заходит в море, а на берегу снег – это февраль, Финский залив, вода восемь градусов.

— Главное, что он заходит в воду, не ежась и не боясь: ему же надо было сыграть, будто он плавает так постоянно!

— Да, это история о режиссерском садизме. Я ему сказал: "До колена! И я говорю стоп!" Если будете пересматривать фильм, обратите внимание: он заходит в воду по колено, делает заминку, а я ничего не говорю, и он идет дальше—но тут я все-таки остановил камеру. При заплыве Цыганова и Миронова вода была двенадцать градусов. Каскадеры выдержали два дубля, а оба Жени снимались три раза! И не заболели – это говорит об особом эмоциональном актерском состоянии, когда очень хочется быть правдивым. Естественно, после этого мы их растирали и кое-что в них вливали.

— Меня поразила и молодость Миронова. Ее тоже надо было сыграть. Ему тридцать восемь, а выглядит на двадцать с чем-то.

— Я-то больше всего боялся разницы между ним и Цыгановым. Тому двадцать три, а он по фильму должен казаться более взрослым, ведь не зря герой Миронова начинает ему подражать. Но получилось, что Цыганов действительно выглядит старше. Причем никакого специального грима или технологий мы не использовали.

— Ну, какие-то использовали. У Вас есть кадр в финале, когда герой Миронова в день гагаринского триумфа в Москве успевает выскочить из толпы, подбежать к едущей машине с Гагариным и Хрущевым и вручить букет с криком, кажется: "Юрий, помнишь, это я, Конек!"

— Тут забавная история. Мы сняли Миронова в толпе, которая встречает Гагарина, чтобы обозначить, что именно он потом и подбегает. А человек у машины с букетом – реальный документальный кадр. Мы уже смонтировали картину и вдруг на большом экране рассмотрели: Боже, оказывается, это негр! Пришлось срочно компьютерно обелять лицо.

— Невероятно: к машине с генсеком КПСС можно было запросто приблизиться...

— Я думаю, это была запланированная акция. Не зря подбегал именно негр—студент, наверное. Хотя, сто раз пересматривая эту сцену, я заметил, что Хрущев смотрит на него с изумлением. Я вообще пересмотрел много хроники. Есть кадры удивительные. Например, двухминутный эпизод, который не вошел ни в какие фильмы. Сначала секунд сорок показывают толпу, которая словно бы дышит: напирает – а милиция ее сдерживает и чуточку отпихивает назад. Вдох – выдох... Потом появляются Хрущев с Гагариным и каким-то третьим высоким человеком. Хрущев тянется к уху этого человека и что-то шепчет. Мне хотелось озвучить этот эпизод: "Две бутылочки приготовь с бутербродиками" – и именно так закончить картину. Но потом все-таки передумал.