ЛЕБЕДЕВ – ЗВЕЗДА

Журнал "Искусство кино" №10
2004
Ирма Каплан

Он ею стал еще до того, как поставил лучший русский военный фильм последнего двадцатилетия. И даже до того, как вышел "Змеиный источник" – полнометражный дебют, сделавший ему первую славу.

Киновед Ирина Шилова, его преподаватель, говорила задолго до "Источника": "Коля Лебедев покажет всем". И Коля показал. После первой его картины один критик заметил: "Ну, слава тебе, Господи, вернулось кино, которое можно интерпретировать". ... Хотите или нет, но в России появился умный и серьезный режиссер, снимающий не для тусовки и не для кружка посвященных. И с самоиронией у него все в большом порядке. Я это знала еще до встречи с ним – в его картинах все маньяки ужасно на него похожи.

— Скажите, а почему у Вас маньяки так на Вас похожи? Застенчивые, в очках...


— Как знать. Ничего случайного не бывает. Говорил же Флобер: "Госпожа Бовари – это я".

— Но Вы специально подыскиваете тихонь?

— Евгений Миронов сам выбрал роль Андрона в "Змеином источнике". Я его предназначал на роль фотографа, но, когда увидел в гриме, чуть в обморок не упал, настолько он оказался похож на человека, с которого роль писалась.

— Что, было реальное лицо?

— Ага. Трус и подхалим ужасный. Законченный негодяй.

— И действительно девушек убивал?

— Нет, хотя с девушками тоже взяты реальные истории, из которых и собран сценарий...

...

— Как Вы реагируете, когда Вас называют русским Хичкоком?


— Я вменяемый человек и понимаю, какое расстояние разделяет меня и гения. Вот поверите, что я не смотрел "Психоз", когда работал над "Змеиным источником"?

— Не поверю.

— И ошибетесь. Не смотрел. Более того, я в момент написания "Источника" Хичкока вообще не видел. У меня видеомагнитофон появился к середине 90-х, и Хичкока в Кишиневе негде было найти. ...

— Герой "Змеиного источника" сказал, что убить можно только из-за ненависти. Вы тоже так считаете?


— Нет. Герой говорит: "А почему нельзя убить из-за любви?" В том-то и ужас, что можно. Можно из лучших побуждений сделать невероятную мерзость, и тут начинается конфликт, который мне интересен.

— Если убийство Вам так отвратительно и смерть так Вас пугает, почему Вы на этом болезненно сосредоточены?

— Да поэтому же! Для меня это ненормально, чудовищно, запредельно! Я не могу показать смерть как нечто бытовое. В "Змеином источнике" мы не видим убийства беременной героини, а слышим лишь захлебывающийся плач колокольчика. ...

— Вас можно спровоцировать на гнев?


— Честно? Не рекомендую. Случилась на "Змеином источнике" такая история. У меня был ассистент по реквизиту, который долго работал в кино и хорошо знал, как можно бездельничать, изображая кипучую деятельность. Я человек дотошный, загодя затребовал бутафорскую цепь, чтобы избивать актера в кадре. Я собирался снимать эту сцену на крупных планах. Подходит время съемки. Вообразите: ночь, глухой овраг, и мне приносят... металлическую цепь – одним взмахом быка уложить можно. А ассистента нет. "Где он?!" – спрашиваю. "Да вот, спит в автобусе", – отвечают. "Ах, спи-и-ит!.. Пригласите его на площадку!" А цепь в руке тяже-елая, а ярость наружу так и рвется. Пришел ассистент, сонный, но уже встревожившийся, и мне суетливо так говорит: "А мы сейчас газетки подложим артисту под рубашку, и можно будет так его цепью бить..." – "Газетки?! Да я сейчас Вам самому газетки подложу и проверю вот этой самой цепью!"... Подозреваю, я был очень убедителен. Все забегали, засуетились и через 10 минут принесли злополучный реквизит. Связали из каких-то веревок, мгновенно покрасили и – в кадр. Значит, все можно было сделать, просто расчет на авось. ... В любой нормальной стране мира люди с уважением относятся к себе и своему труду и считают зазорным делать свое дело плохо. И пока мы не начнем уважать себя... Это же твоя улица, чего ты мусоришь, плюешься на каждом шагу? Ты же дома окурки не бросаешь, в угол не мочишься. Стыдно, понимаете, стыдно! И так как я люблю свою страну, мне это очень больно. Вот "Змеиный источник" про это.

— Кстати, да! "Источник" сквозит даже некоторой ненавистью к провинции.

— К провинции не территориальной, а нравственной. Я такую встречал и в центре Москвы. Я видел людей, озверевших из-за квадратных метров жилплощади, грызущихся с соседями из-за любой ерунды, выхватывающих кусок изо рта. Вот где провинция – в мозгах и душах.

— А школа случайно была выбрана в качестве места действия, такого адского пространства? Или это основной источник зла?

— В школе человек сталкивается с первой несправедливостью и с первой неправдой. Во всяком случае, я свою школу не любил. Точнее, систему школьную, когда 30 человек в классе заставляли быть одинаковыми и без претензий, как кирпичики, такими легче управлять. Но идея сделать центром действия школу принадлежала не мне, а Юле Семеновой, с которой мы придумывали эту историю. Мы работали вместе в газете, а до этого она окончила пединститут, и у нее были свои счеты со школьной системой. Никита Михалков, кстати, очень не любит "Змеиный источник" именно за такое изображение российской провинции. Ну, у него свой взгляд на провинцию. Думаю, он искренен в своем ощущении этих... как это... чистых родников. Но, по моему разумению, это иллюзии человека, который вырос в столице, в элитной семье, а я вырос именно в глубинке и имею полное право показать ее такой, какой видел и знаю. ... Когда распадался Союз... Я помню толпы на улицах, скандировавшие: "Чемодан – вокзал – Россия". Доброжелательные люди, сбиваясь в массу, становились страшной, грозной силой. И в городе, в котором родился, жил, я впервые испытал чувство настоящего страха. Я, собственно, и воспроизвел это воспоминание в "Змеином источнике", в сцене, когда озверевшая толпа лавиной движется по улочкам городка, преследуя Дину и фотографа. На съемке, кстати, этот "синдром толпы" повторился. Массовка понимала, что перед ними артисты, а не убийцы, но, едва раздавалась команда "Мотор!", люди входили в раж – там только клочья летели, кровь лилась настоящая, и мы ничего не могли сделать. Дима Марьянов, помимо того, что он замечательный актер, еще и каскадер опытный, и он закрывал собой Катю Гусеву, которой расцарапывали лицо, рвали волосы и одежду. Он старался сдерживать себя поначалу, а потом уж лупил направо и налево, потому что ему то в ухо, то в нос, то в челюсть заедут. Приходилось звать могучих мужиков, которые растаскивали толпу. ...