Оператор – человек по ту сторону экрана. И, как правило, по ту сторону славы, которая достается актерам и режиссеру. А ведь в кино он важный человек, полноценный соавтор режиссера. О неведомом зрителю соавторстве рассказывает Дмитрий Маас – оператор телехитов года: сериала "Участок" и телеромана "Идиот".

— Каких только эпитетов не был удостоен тот же "Идиот"! А по-Вашему, это высокое киноискусство?

— Все последнее время я снимаю сериалы. И мне очень везет – в том смысле, что все режиссеры и группы намереваются снять нечто большее, чем просто сериал, приблизить съемки к настоящему кино. На самом деле это иллюзия. Сериалы – одно, большое кино – совсем другое. На Западе есть индустрия сериального кино. И никто не питает надежд насчет большого кинематографа. Есть лошадь, есть человек, и нечего пытаться делать кентавра.

— Ну, почему же? А как же неоднократный ТЭФИносец, телероман...

— Телероманом, на мой взгляд, его прозвали для рекламной раскрутки... Знаете, я, может быть, буду крайности говорить. Но более творчески несостоятельной работы не помню за всю свою жизнь. Потому что режиссер Бортко сыграл со всей группой одну веселую шутку. Никто ведь и не предполагал, что "Идиот" будет сниматься на бюджет "Бандитского Петербурга". Как снимать на такие деньги сложную историческую картину, по Достоевскому тем более? Утопия! Я очень надеюсь, что в дальнейшей работе Бортко над "Мастером и Маргаритой" не будет таких маленьких денег. Иначе лучше не начинать.

— А Вас на "Мастера и Маргариту" приглашали?

— Нет, да и не думаю, чтобы я согласился. То, что Бортко сделал на "Идиоте", – это достаточно подробная, честная, почти полная экранизация. Бортко к тому же умудрился ввязать всех в драку. С его необузданной, первобытной какой-то силой он пробил все препоны. Нажил себе кучу врагов. И я с ним тоже поссорился. Теперь, слава Богу, помирился буквально на днях, чему очень рад. Но не думаю, что подробная экранизация "Мастера и Маргариты" будет правильной с точки зрения подхода к этому произведению. Тут должен быть такой же полет, фантазия и свободное парение.

— Вас как оператора в чем больше всего ущемляет отсутствие нормального бюджета?

— На "Идиоте" отсутствие на площадке самых элементарных операторских средств, типа тележек и рельсов, оценивалось как измена. Не до этого! Была одна камера. Ну и так далее. Я считаю, что это картина потерянных возможностей.

— Столько страстей, и все на одну камеру?!

— Да, действа много на бумаге. Много его и на экране, но фигуры перемещаются достаточно хаотично и нехудожественно. Как в плохом футболе.

— А что такое пресловутый "двадцать девятый план", по которому актеры так ностальгируют?

— У нас, по большому счету, сейчас работает в картинах только первый план. Потому что на первом плане стоят звезды, известные актеры, которые всей страной любимы. А что по фону – не суть важно.

— Выходит, режиссеры виноваты – не желают работать с "низким ремеслом" сериала?

— В первую очередь – руководители телеканалов. Они убеждены: изображение рейтинг не делает. Делают его актеры, режиссеры. При том, что хорошие режиссеры на каналах не нужны. Они неудобны, ими сложно управлять. Вот если бы руководители телеканалов могли еще и сами кино снимать...

— Руководители каналов могли бы Вас оспорить цифрой. У лубочного "Участка" был небывалый рейтинг – 47%.

— Да знаю я про этот рейтинг, от которого там все в эйфории просто пребывают. На самом деле это успех, и я очень уважительно отношусь к Максимову и его команде, потому что там индустрия. Там люди точно знают, просчитывают. Существуют отделы, которые этот рейтинг формируют. По сути дела, это та крайность, которой я и не приемлю. В силу производственной необходимости я, например, не имел возможности вклиниться, чтобы сделать цветокоррекцию, какую хотел. Поэтому против моей воли получились все эти оранжевые лица, чрезмерно насыщенное, я бы сказал, не очень культурное изображение. Физически мне не дали сделать. Но, может, я бы этим немножко рейтинг понизил...

— На что еще в телекино Вы досадуете?

— На телевидении, к сожалению, существуют определенные догматы. Самые ответственные люди на ответственных каналах считают, что изображение по цветности своей должно быть похоже на леденцы. На какой-то калейдоскоп. Это изображение, которое я путаю с "Песней года" в "Останкино". Очень много красных, синих, желтых и кислотных цветов – и это принимается за эталон. По-моему, это просто недоверие к зрителю. Вот очень сложный Павел Филонов всерьез называл себя пролетарским художником. Потому что любой пролетарий, конечно, ничего не поймет в его полотнах. Но начнет думать и созерцать.

— Наши большие артисты всегда довольны тем, как Вы их снимаете?

— Женя Миронов в роли Мышкина для меня – воспоминание на всю жизнь. То, как он работал, и то, как ему важна была внешность, как он похудел... По некоторым планам у нас были разногласия. Но я глубоко уважительно отношусь к тому, как всесторонне он работал над ролью. И думаю, его портретная характеристика удалась. То же самое на "Участке" было с Золотухиным. Он – как старая гвардия – так на площадке работал, ему до такой степени важна была каждая деталь! Вроде ему ничего не надо доказывать: столько уже сыграно. Но он до последнего держал кадр и делал все, чтоб мне было удобно его снимать.

— А как же Настасья Филипповна? В пырьевском "Идиоте" есть такой пронзительный кадр, когда она приходит к Иволгиным и князь Мышкин впервые ее видит. Вы с Бортко как-то совещались, как показать роковую, губительную для окружающих красоту?

— В этом отношении мы действительно скатились от Евангелия до лубка. Может быть, в том, что сыгранный Лидой Вележевой образ, как писали критики, был не до конца убедителен, есть и моя вина. С точки зрения портретной характеристики. Никого же не интересует, почему не удалось. Безусловно, работа с ней требовала усилий. Нужно было каждый раз ставить отдельно на нее свет. Но в этой молотилке, в жерновах этого телепроизводства... Мы и так вместо четырех восемь месяцев работали. Да, когда она входит, это такая должна быть сцена – мороз по коже! Если бы мы располагали пленкой в достаточном количестве, могли бы менять хотя бы по 2-3 камеры. Если бы у нас были те фильтры, которые нужны... Вот тогда у Настасьи Филипповны был бы взгляд!