...

— Сценарий назывался "Тринадцатый апостол", а наш фильм называется "Достоевский", мы с автором сценария, Эдуардом Володарским, до сих пор в раздоре по этому поводу. Но для меня всегда было понятно, что он именно так должен называться. ... Рассказать о его жизни, посмотреть, как что-то из жизни перекочевывает в его произведения, – мне это показалось захватывающим. Рассказать жизнь, простую, сложную, человеческую жизнь гения. И тут мне компанию составил в первую очередь Женя Миронов. Чулпан Хаматова – ну, у них с Мироновым уже тандем. Видели, что они вытворяют в "Рассказах Шукшина"? ...

— То-есть, Вы показываете, как жизнь влияет на искусство?

— Да, безусловно, это есть. Это Женя – он боролся за каждый эпизод, чтобы мы снимали не просто дядьку Достоевского, а чтобы присутствовал творческий процесс. Какой обычно у писателя творческий процесс? Ну, пишет, комкает бумагу. Про Достоевского мы нашли, что он, когда диктовал, постукивал по печке. Но вот что нам помогло показать – а точнее, прикоснуться... он любил публичные чтения. ... Он тщательно выбирал, что читать, выбирал отрывки, интересные публике. Сентиментальные, может быть. Никогда не перегружал. Он думал о публике. Это сейчас считается: арт-хаус, чем непонятнее публике, тем лучше. А Федор Михайлович думал о публике, ему было важно, как она поймет то, что он читает.

Я не знал еще, что он подвергался при жизни чудовищной критике. Про него почти не было положительных отзывов, волосы дыбом встают, когда читаешь, что о нем писали. Вот что, если бы нам в школе об этом рассказывали? Ведь детям было бы интересно узнать, почему его так критиковали?

Многого мы не знаем. Вот Сонечка Круковская, в замужестве Ковалевская, знаменитый математик. Она была в него влюблена. ... Она ведь занималась математикой – а для Федора Михайловича выучилась играть Бетховена. И вот она играет, очень старательно, вся в нотах, играет, играет, увлеклась... вдруг смотрит: а их нет. Она пошла их искать и вдруг из какого-то будуарчика услышала знакомый голос, объяснение в любви ее сестре...

— Вы это тоже сняли?

— Да, да, конечно, мы не могли это упустить! Ведь Достоевский – он был сложный. Он вредный был. Ну, так, упрощенно. Трудный в общении. ...

— А в России и за ее пределами Достоевского воспринимают как-то по-разному? ...

— Вот так постигнуть глубину человеческой души... это как раз и действует. Ну, у нас накладывается еще знание нас. Но в целом – и в России, и за границей считывается психологизм, прикосновение к тайне. Достоевского вообще-то, в отличие от Пушкина, можно перевести.

— А вымысел есть в Вашем фильме?

— Женя Миронов роскошно сыграл, как Федор Михайлович приревновал Сниткину из-за медальона, эта сцена ревности есть в ее дневниках, мы ее сняли почти буквально. А придумали мы сцену, как он в Висбадене сел на скамейку, у него выпала золотая монетка, он ее поднял и спрятал в щелку – на счастье. А потом, когда все проиграл, вспомнил про монетку – и ее проиграл тоже. И тогда уже бросил играть. Эту сцену мы придумали, но она понравилась даже исследователям Достоевского. Думаю, у нас получилось главное: показать человека. ... Ведь он любил танцевать. Любил одеваться. И мы показываем его во фраке, в театре на спектакле "Фофочка" с Александрой Шуберт, в которую он был влюблен. ...

Потом, есть эпизод, остался в нескольких воспоминаниях, когда в Старой Руссе Федор Михайлович искал бурую корову. И случайный журналист видит великого Достоевского, который ищт бурую корову, заинтересовывается, что бы это значило, может, примета какая... А это ничего не значит, просто он ищет корову, которую они взяли на лето, чтобы детей молоком поить. Вот такие детали. Дочка идет по мостику, поет песенку: "Кто под мостом? Рыба с хвостом, некому ловить..." Достоевский ведет корову, которую долго искал. Туман... Формально этот эпизод ничего не значит. Но мне важно было бронзу убрать. Показать жизнь. ...