ВЛАДИМИР ХОТИНЕНКО: ФЕНОМЕН Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО

gde-uchitsa.ru
02.2011
Игорь Шумейко

— Что нового ждать в фильме? Какая новая нота в жизнеописании Достоевского Вас увлекла? ...

— Достоевский вообще был ловеласом, пока не встретил Анну Сниткину. И с каждой из своих женщин он проживал отдельную историю... Исследователи Достоевского сходятся в том, что эротика была важной частью жизни Федора Михайловича, и мы, с понятными ограничениями, коснемся этой темы... И есть совершенно замечательные воспоминания Софьи Ковалевской о тех временах, когда она была еще Сонечкой Круковской. Достоевский сватался к ее старшей сестре Анне, а влюблена в него была Софья. Совершенно потрясающие воспоминания. Первый импульс моего человеческого восприятия Достоевского возник именно после чтения Софьи Ковалевской. Или такая тема, как эти его эпилептические припадки – они все не знали, как спросить, а Федор Михайлович сам начал: "А чего вы смущаетесь?". И рассказал, что накануне припадка он испытывает такие необыкновенные чувства познания мира, человека, что он ни за что не променяет эти чувства на спокойную жизнь. Я читал много исследований этих припадков, но именно из воспоминаний Софьи Ковалевской становится многое понятно. Я обсуждал это с исполнителем роли, а Евгений Миронов – талантливейший актер, и мы сошлись, что это не простая физиология, что он что-то видел там такое... Вот о чем интересно рассказать. ...

— А линия петрашевцев и прочих спешневых в жизни Федор Михайловича как представлена в фильме?

— Не очень подробно. Необъятного не объять. Но фильм начинается с Семеновского плаца. С эшафота. Это первый акт драмы "Достоевский". Ведь он сам повторял, что без каторги не было бы его как писателя, после успеха "Бедных людей" начался затяжной спад, над ним насмехались. От этого кризиса он и пристал к петрашевцам. И тот невероятный стресс с объявлением смертной казни, когда внутри Достоевского что-то щелкнуло, что он отчасти передал словами князя Мышкина в романе "Идиот", и это позволило ему очень мужественно перенести каторгу и главное – переродиться. И мы особо не выделяли Петрашевского, Спешнева, окружение дали довольно кратко. Важнее – то потрясение. Однажды, уже в 70-х годах, он оказался в гостях в доме с окнами на Семеновский плац, и его попросили рассказать, как это было.

— Да-а, видно душевные там гости собрались. Тактичные...

— Хм, да уж. Но Достоевский выдержал, рассказал подробно. Причем его впечатления так сместились, что он выразительно рассказывал, как ему на голову надевали мешок. А по достоверным описаниям, исследованиям чуть ли не с хронометражем: Федору Михайловичу мешок на голову не надевали. Но мы в фильме сделали так, как описывал Достоевский.

— Поразительно! У Льва Толстого такой же момент в отношениях с реальностью!

— Да, думаю, и у Достоевского, как человека творческого, объединились многие впечатления. Хотя чаще он вспоминал утро казни прозаически: "Было холодно. Помню, что было очень холодно". И желание рассказать об этих перепадах, об этой великой жизни... В общем, я два этих года жил с мыслью: узнать больше и поделиться.

— Приближаясь к теме "Столичного образования"... Достоевский по образованию – военный инженер, вы – архитектор. Есть ли какие-то следы "инженерного видения" в его романах, созданных, кстати, лет за семьдесят до появления популярного лозунга "писатели – инженеры человеческих душ"?

— Есть очевидные следы: его рисунки, в том числе на рукописях. Образование было глубокое, инженера учили хорошо рисовать. Далее: прекрасная выстроенность его романов, наличие хорошего плана, как в случае с романом "Игрок", написанным за 26 дней. План, развитие сюжета, траектории движения героев – все уже было перед этими 26 днями.

— Но как эта планомерность сочетается с творчеством?

— Мы должны понимать то, что, конечно, понимал и Федор Михайлович: при всех продуманных планах и поверх этих планов – пером художника водит высшее начало, то, что мы называем вдохновение. Без божественной воли ничего стоящего не напишется, есть моменты, о которых мы можем догадываться только. Пафосно, может, но именно так считал Достоевский, говоря: "пером выпишется". Он понимал: не все от человека зависит, высшая сила, по счастью, остающаяся Тайной, поможет в рациональных тупиках. Но чтобы скрипачу извлечь эти божественные звуки из своего "Страдивари" – ему нужно очень хорошо уметь играть, владеть техникой. И своим студентам я говорю: скрипка может быть прекрасной и чувства тебя обуревать – самые возвышенные, но без умения и профессионализма ничего не получится.

— Вы преподаете во ВГИКе и на Высших сценарных курсах, интересно: каково это вообще – "преподавать творчество"?

— Ну, я не первый, кто занимается этим. Но когда мне сделали это предложение, это было... в 1996, когда я снимал "Мусульманина", поэтому я не сразу согласился. ... Конечно, за это время говоришь и о вещах нравственных, о Добре и Зле. О тонких материях, о которых нельзя сказать лапидарно. О многих эстетических системах, использующих как основной элемент то, что мы называем – Зло. До него проще дотянуться, это всегда рядом. Светлое, доброго героя – рисовать неимоверно сложнее, это может быть неинтересно зрителю, если ты не проявишь что-то эдакое... Над этим мучился и Достоевский, когда обдумывал "Идиота": сколько есть абсолютно положительных героев, кроме Иисуса Христа? Дон Кихот и... по пальцам перечесть во всей мировой литературе. Есть такой взгляд: злодей всегда интереснее. Но если ты не согласен с этим "всегда", значит ты должен суметь нарисовать сложного положительного героя. Но это уже целиком – вопрос таланта...

...

— Возвращаясь к Вашей нынешней работе, фильму "Достоевский". Он планируется к февральскому юбилею?


— Это не от меня только зависит. Планируется, да, в феврале, на телеканале "Россия", 8 серий.