Мы уже рассказывали, что в рамках одной из специальных программ 15-го фестиваля российского кино "Окно в Европу" отмечались круглые даты рождения нескольких фильмов. Одним из таких праздников стало 15-летие знаменитой картины Петра Тодоровского "Анкор, еще Анкор!". Среди тех, кто вышел в этот вечер на сцену кинотеатра "Выборг-Палас", был и режиссер картины Петр Тодоровский, и ее продюсер Мира Тодоровская, и исполнитель одной из ролей Станислав Говорухин. Тогда же корреспондент "МЭ"-"Субботы" задал несколько слов режиссеру картины Петру Тодоровскому.

— Петр Ефимович, как Вы относитесь к самому факту 15-летия "Анкора"?

— Очень быстро как-то наступило это 15-летие, время летит. Конечно, в моей жизни "Анкор" – событие особого, радостного свойства, потому что в нем и история людей, и рассказывал ее с замечательными артистами. Я очень много знал о жизни, которую снимал в картине, я так любил ее персонажей, что буквально купался в этой любви. К тому же снимали в небольшом городке, для производства ничего лучше придумать было нельзя. Конечно, у режиссера есть сценарий, но у меня был еще и резерв памяти, который помогал в каждой сцене, что-то всплывало, появлялись какие-то подробности, мелочи, частности, и все это помогало делать веселую, светлую картину.

— Если вспомнить, то 92-й год, когда снималась картина, был временем, когда на российский экран буквально хлынуло то, что называли "чернухой-порнухой". На Вас это, подозреваю, не повлияло?

— Знаете, у меня такое ощущение, что я сумел сохранить себя в скорлупе какой-то, в вакууме, не слишком обращал внимание на то, что происходило вокруг, делал свое дело, а главное, снимал то, что хотел.

— 15 лет назад Евгений Миронов не был еще тем актером, каким мы знаем его сегодня, – знаменитым, всевозможным лауреатом и так далее. Были ли еще претенденты на эту роль, и насколько Миронов вписался, совпал с тем, что Вы задумывали?

— Знаете, он не мог не вписаться, и все дело было в том, что сначала я утвердил на роль жены командира полка Ирину Розанову. А мне очень хотелось, чтобы она влюбилась в совершенно молоденького лейтенанта, в этом был аромат, кайф даже, которого Розанова вначале не поняла. И когда я сказал о Миронове, она запротестовала: Петр Ефимович, побойтесь Бога, он же еще мальчик совсем. Говорю Миронову: вот тебе задание, сейчас, когда войдет Розанова, сразу, не говоря ни слова, хватай ее и целуй взасос. Взасос он ее целовать, правда, не стал, но повел себя, как мужчина, а не мальчик. К этому времени Женя снялся только в картине "Любовь" у Валерия Тодоровского, и это была его практически вторая работа в кино.

— Раз уж мы заговорили об актерах "Анкора", хочется вспомнить еще и о мощном Валентине Гафте в этой картине.

— Вот на эту роль я актера искал долго, думал о Кирилле Лаврове, царство ему небесное, думал еще о нескольких замечательных людях. Гафт появился неожиданно, возможно, для него это была роль на преодоление, но в результате все получилось на пользу фильму. Во-первых, как это ни странно, но в биографии Гафта герой такого уровня тоже оказался первым, герой непростой, попавший в тиски, попавший между молотом и наковальней. Ему очень нравилась эта роль, но, не скрою, утвердил я его после долгих раздумий.

На самом деле, если говорить грубо, то снимали мы это кино о ханжестве, не просто житейском, но армейском ханжестве, о том, что может произойти не только с уважаемым, но по-настоящему заслуженным человеком, прошедшим войну, заслужившим на ней Звезду Героя. Мне очень хотелось, чтобы комполка был Героем, это придавало особую остроту всему происходящему. В результате полковнику приходится свести счеты с жизнью, потому что выйти из смертельного кольца ханжества, в котором живет страна, система, невозможно.

— Думая об "Анкоре", невольно вспоминаешь другую, не менее замечательную Вашу картину "Военно-полевой роман". Их связь для Вас существует?

— Во-первых, обе эти картины – я сам, присутствую в них не только как автор, но и своими мыслями, переживаниями, опытом. На самом деле, эти картины не о войне, не об армии, не о людях в форме, а о людях на войне, их историях.

— Как встретила в 92-м году "Анкор" генеральская часть армии?

— На втором российском канале премьеру решили приурочить к 23-му февраля, после чего на телевидение начались звонки. Сначала с просьбой о переносе картины обратился генерал-лейтенант, председатель одной ветеранской организации. Потом стал буквально топать ногами Павел Грачев, тогдашний министр обороны. Когда это ни к чему не привело, Грачев переменил тон и стал просить перенести показ хотя бы на один день, на 24-e февраля. Сначала высокие чины буквально кипели от возмущения, я получал неприятные, почти ругательные письма, в одной из телепередач вместе со мной участвовали несколько военных, которые с возмущением спрашивали: где Вы взяли такой военный городок, где Вы такое видели? Со мной перестал разговаривать даже один мой близкий приятель, очень, между прочим, знаменитый в свое время человек. Совсем перестал звонить... А ведь на самом деле, "Анкор" не "вскрывал" царящие в армии порядки, дедовщину и воровство, это был фильм о любви, непростой, но все равно любви, потому и кажется мне картиной доброй.

— Петр Ефимович, в Выборг на праздник "Анкора" приехал человек, который к картине вроде отношения не имеет, но с которым Вас тоже связывают долгие творческие отношения. Тот, кто был свидетелем дуэта гитар Петр Тодоровский-Сергей Никитин, тот, кто это слышал, наверняка подтвердит, что это нечто фантастическое. Правда, Никитин утверждает, что в вашем дуэте он на подхвате, на подыгрыше. А вспомнил об этом потому, что для Вас музыка всегда имела важное значение, а в "Анкоре" самодеятельный армейский хор – важный персонаж.

— Хор тут был той "печкой", от которой я начинал "танцевать", задумывая фильм. Вся история любви началась с хора, с того, что скоро окружной смотр, а без женских голосов хор не звучит. И комполка, чтобы показать всем пример, отправляет на репетицию свою жену, теперь и остальным офицерам тоже ничего не оставалось делать, тоже пришлось отправлять жен в хор. Других вариантов начала истории просто быть не могло.

— У Вас есть сейчас новый проект?

— Да, заканчиваю монтировать очередную картину, ее рабочее название "На память о пережитых страхах". Надеюсь все же, что зрителю она тем не менее тоже покажется оптимистичной.