Спектакль "Рассказы Шукшина" – предельная условность и безусловная правда

...

Овации Театру Наций

Спектакль поставлен в виде живой газеты, монтажа, как в клубах или школах при советской власти, когда ученики по очереди проговаривали свои тексты. Потом эта форма перешла в КВН, а сейчас это модный театральный прием. Алвис Херманис успешно использует его и в своем Новом Рижском театре. ...

Чулпан Хаматова процесс работы над спектаклем назвала удовольствием, а репетиционный период – "сплошными восклицательными знаками". И это удовольствие артистов зритель ощущает. Оно передается залу. Условность и свобода счастливо сочетаются во всей конструкции спектакля.

Сценограф Моника Пормале фотографии, сделанные ею в Сростках, использовала как задники для происходящего на сцене. Эти фотографии большого формата – удача постановки, они помогают создать на сцене удивительное шукшинское настроение. В общем, правда искусства торжествует, особенно до антракта.

Вот "Игнаха приехал". Родителей приехал навестить сын из города. Вроде ни о чем, вроде не драматургично, вроде не... не... и не... И Чулпан играет, приплясывая, чистую эмоцию, и не сразу понимаешь, что играет она... речку. А вот же пробирает до нутра. И если б Чулпан не летала, все было бы чугунным, неживым. А так живет, да еще как.

После перерыва

Как ни странно, что-то ушло после перерыва. Хотя это ощущается не сразу, а многими вообще не ощущается. Так что я ожидаю получить в комментариях к статье достаточно большое количество окриков.

Второе отделение имело крепкий привкус антрепризы, где все резвятся как могут. Первое было актерски более сдержанным, зато несло в себе мощный заряд. Во втором артисты стали разряжаться. И это не упрек, а сожаление. Хаматова, весь спектакль блистающая в перевоплощениях, к концу, на мой взгляд, почти сдулась. То же произошло с бурнокипящим Мироновым. Десять маленьких спектаклей в одном, шутка ли! Может, поэтому рассказ "Степка" в целом получился мелковатым для финала.

Не спорю: сама концовка, когда все восемь артистов, сидя на лавочке, наяривают на гармошках, наверное, единственно правильное решение. Гармошки-матрешки...

Но, может, я был неправ в отношении "Степки"? Поэтому, придя домой после спектакля, ночью перечитал рассказ – и дух захватило. А театру просто не хватило "чистогана", говоря словами режиссера. Впрочем, публике, судя по всему, это и не нужно. Мы, публика, встаем, бурно аплодируем и переходим в овации. Посему предлагаю отнестись к "Рассказам Шукшина" не как к откровению (как ожидалось по слухам), а просто как к крепкому спектаклю с достоинствами и недостатками, со взлетами и провисами.

Немного о чудиках

Артист Дмитрий Журавлев (Игнаха): "Вот говорят "шукшинские чудики". Да какие они чудики. Это мы, это я... Каждый день на сцене встречаемся с самими собой. И в жизни ведем себя точно так же, как ведут себя наши герои. С кем-то дружат, обижаются, мирятся, любят, теряют, находят..."

Вот тут с актером можно и не согласиться. И чудики не мы, и мы не чудики. И тут же хочется поделиться ощущением, вроде бы к произведению не относящемуся. Чудики нам очень знакомы, милы и так далее. Но это именно что аномалии, "вариант нормы", мягко говоря. Иначе эти герои-неудачники не были бы столь вкусно привлекательными. Ведь и сам Шукшин, даже если кого-то из них любит, то вовсе не умиляется.

Возьмем наш спектакль. Он правдив и берет за душу. Но вот досада: один травится газом, у другого жена изменяет с братом, третий сбегает из тюрьмы за три месяца до срока. В течение спектакля собирательный главный герой Херманиса становится все более трагичным, недотепистым и в конце концов саморазрушающимся.

Если жанр маленького рассказа – это импрессия-зарисовка, то спектакль уже в силу объема волей-неволей тянет на обобщение, пытаясь подвести определенную черту под русским характером.

Иностранцам спектакль нравится: они видят выверты и непохожесть чудиков и полагают, что перед ними русский характер в чистом виде. И это во многом объясняет успех спектакля за рубежом. Где хотят видеть Россию такой – саморазрушающейся и не от мира сего. Да, русский характер – и такой. Но не только такой. Поэтому принимая спектакль и его героев, я не могу принять то, как нам их преподносят – как чистое золото.

Но почему спектакль столь горячо принимает русская публика? Это уже из области загадочной славянской души. Понимаю шаткость моей позиции, потому что глупо быть патриотом России более, чем сами россияне. Однако я осмелюсь на этой позиции постоять.