"ВИШНЕВЫЙ САД"

kino.jofo.ru
14.07.2003
Марина Шимадина

В Москве состоялась самая ожидаемая премьера этого сезона – всемирно известный и трепетно любимый москвичами литовец Эймунтас Някрошюс поставил с русскими артистами "Вишневый сад". Правда, по мнению Марины Шимадиной, по-настоящему он еще не зацвел

Сумрачный Эймунтас Някрошюс, завораживающий зрителей своими головокружительными театральными метафорами, никогда не ставил в Москве. Он предпочитал работать затворником и приезжать в Россию только на короткие, но ударные гастроли. На его трилогию шекспировских трагедий – "Гамлет", "Макбет", "Отелло" – ломилась вся Москва. "Вишневый сад" – единственная из четырех знаменитых чеховских пьес, которую господин Някрошюс до сих пор не ставил (другие три – "Чайка", "Дядя Ваня" и "Три сестры"). И российским театральным деятелям хотелось, чтобы эта последняя чеховская пьеса в интерпретации литовского режиссера появилась на сцене именно сейчас, в год столетия со дня ее создания, и именно в Москве – городе, где Эймунтас Някрошюс получил театральное образование (он окончил курс Андрея Гончарова в ГИТИСе). Вероятно, магия круглых цифр и красота исторической симметрии подкупили режиссера, и он согласился.

Поэтому показ "Вишневого сада" был представлен зрителям не просто как рядовая премьера, а как эпохальное событие. Проект российского Фонда Станиславского и литовского театра "Мено фортас" должен был продемонстрировать высший пилотаж театральной дружбы народов. Господин Някрошюс пригласил в спектакль сильнейшую актерскую команду: Людмилу Максакову, Владимира Ильина, Евгения Миронова, Алексея Петренко и кучу молодежи. Попадание в образы получилось безошибочное. Людмила Максакова – идеальная Раневская: взбалмошная, трогательная, потерянная, несчастная и всеми обожаемая королева. Владимир Ильин – не совсем обычный, но очень убедительный Гаев: уютный и никчемный толстячок, про которого действительно можно сказать, что он проел все свое состояние на леденцах. Алексей Петренко стал превосходным Фирсом. Монументальный, как столетний гаевский шкаф, он большую часть времени проводит на сцене безмолвно, но когда вдруг открывает рот, то говорит как натуральный древний дед, глухо выдыхая слова откуда-то из самого нутра. Но главная находка этого спектакля, безусловно, Лопахин в исполнении Евгения Миронова.

Превосходную игру актеров портит одно: спектакль идет шесть часов с тремя антрактами. То-есть, поверх драматического текста Эймунтас Някрошюс положил свой сценический текст. И порой создается впечатление, что актеры послушно выполняют указания режиссера – прыгают на одной ноге, катаются по полу, болтаются на кольцах, скачут зайчиками, но не совсем понимают, зачем все это нужно. Одним словом, столь ожидаемый спектакль уже собран, но еще не ожил и не задышал. Мертвой водой его полили, теперь предстоит окропить живой. Можно надеяться, что это случится в сентябре, когда спектакль будет перенесен на большую сцену. Маленький зал Центра Союза театральных деятелей ему явно не по размеру. ...