Еще до начала спектакля зрителям пощипывает глаза "дым отечества", струящийся со стороны сцены, а первый бросающийся в глаза предмет декораций – гимнастические кольца, принимающие вид пенсне Антона Павловича. Итак, перед нами фундаментальное шестичасовое сценическое полотно о России, рассмотренной под знаком "чеховского пенсне". Спектакль сыгран в формах условного метафорического театра, где каждый образ становится символом, каждый персонаж, словно искривленный под током истории и времени, отличается неким сдвигом, сумасшедшинкой, впрочем, подсказанной самим драматургом и доведенной здесь до предела. Такой взгляд на героев распахнул перед актерами дорогу к художественным открытиям. Владимир Ильин (Гаев), Игорь Гордин (Петя Трофимов), Анна Яновская (Дуняша), Инга Стрелкова-Оболдина (Варя), Ирина Апексимова (Шарлотта), Антон Кукушкин (Яша), да и все остальные так бесподобно выразительны, так самостоятельно значительны, что каждый, наверно, мог бы вычленить свою линию и играть ее как моноспектакль. Но куда бы ни завела фантазия режиссера и актеров, каждая метафора психологически оправдана и логична. Два духовных центра уравновешивают многоплановую пестроту действия: Людмила Максакова – Раневская, которая уже в первом акте разыгрывает не требующую пояснений сцену "положение во гроб", и Евгений Миронов – Лопахин, не разбогатевший мужик, а человек чуткой души с "тонкими, нежными пальцами", как того и требовал Чехов. Еще одно сильное, мерцающее излучение в спектакле – Юлия Марченко-Аня, прекрасное невинное существо, за которое по-настоящему страшно. Россия в спектакле – синоним понятия "тревога": от героев на глазах ускользает судьба и остается просто существование. Знаменитая фраза "Вся Россия – наш сад" вызывает в душе горькую усмешку, и тем не менее в спектакле много юмора, лирики, печальной, хватающей за душу музыки М. Урбайтиса. Средствами условного, а порой и абсурдистского театра актерский ансамбль решает в этой постановке задачи, которые обычно ставит перед собой искусство психологического реализма.