Свершилось! Два несочетаемых понятия сочетались законным браком. Литовец московской выучки Эймунтас Някрошюс поставил спектакль "Вишневый сад" с русскими актерами, которых раньше обходил стороной.

Новой трактовки Чехова ждали как последнего доказательства того факта, что режиссура – дело серьезное, а не полудилетантское. Что культура театра русской школы теплится еще в творчестве не одного только Фоменко.

Зажравшиеся на Чеховском международном фестивале (закрытие 12-го) критики и театралы взбодрились и ринулись штурмовать маленький зал нового Театрального центра Союза театральных деятелей, будто их с середины мая не пичкали изысками Доннеллана и Стуруа, Сааринена и Лангхоффа, Сузуки и Марталера, китайской оперой и конями Бартабаса.

Теперь по порядку. Проектом "Вишневый сад" Фонда К.С. Станиславского и театра "Мено Фортас" (автор идеи и продюсер – Зейнаб Саид-заде) действительно достойно – шикарно, можно сказать, – открыли новый Театральный центр на углу Страстного бульвара и Большой Дмитровки, в котором из-за его лакомого расположения в самом центре города, как ходили страшные слухи, поселятся исключительно бани и массажные салоны для новых русских. Теперь есть уверенность, что проект правительства Москвы "Открытая сцена" и вправду получил пристойного (хоть и всего на 400 мест) площадку, где сможет орудовать всякий явный талант, не имеющий "собственного" театра.

"Вишневый сад" в творчестве великого (определение давно апробировано) Някрошюса –впервые. Его "Дядя Ваня" и "Три сестры" привозились в Москву и довольно-таки раздражили публику. И "Вишневый сад" оказался не без шпилек в адрес русских (а как литовцы до сих пор относятся к нам – страшно сказать). А мы воспринимаем это уже по-другому.

Самый отвратительный персонаж тут, как ни смешно, Петя Трофимов – бестактный зануда, декларирующий прописные истины; орущая пародия на русского интеллигента. Красавчик Игорь Гордин (известный по глянцевым журналам как муж Юлии Меньшовой) превращен в персонаж как будто из О.С.П. студии. Тупой демагог, никудышный человек, импотент к тому же. Последнее, пожалуй, – самый серьезный выпад Някрошюса в адрес русских. Никто не возмутился – нехай! Режиссер не пожалел бедного героя Гордина даже чисто физически: Петю столько раз будто невидимой рукой с грохотом кидают на подмостки, звучно стучат ему по голове – дабы слыхать было, что болван.

Почти весь состав "Сада" – звездный дальше некуда. Русская антреприза подбиралась угрюмым и неприступным Някрошюсом тщательно. Была вывезена в Вильнюс, где, по словам Саид-Заде, "актеры пытались проникнуть в стилистику спектакля", а затем уже 45 дней репетировали в Центре СТД. В стилистику проникали основательно: "Вишневый сад" идет 6 с лишним часов, не считая трех антрактов! Сценический текст здесь гораздо богаче словесного. Все эти уходы-приходы, пробежки и пробросы, хороводы, почти балет. Пантомимы психологические (бессловесные диалоги) и условные ("Капричос" от Някрошюса) дают актерам не то чтобы развернуться, а просто выжимают их как лимон. Как можно играть это всю неделю (фактически с 8-го по 14-е) ежедневно – загадка.

Блистательно работает Людмила Максакова (Раневская), даже лицом похожая на призрак. Варя (Инга Оболдина) – настоящий Квазимодо вишневого сада. Гаев со своими бессмысленными конфетками – может, лучшая роль Владимира Ильина. "Западная" Шарлотта (Ирина Апексимова) – будто бы инфернальное "инородное тело" из американского блокбастера. Да ворчащий Фирс, конечно (Алексей Петренко), куда ж без него – в финале, забытый, жует траву.

Лопахин – это отдельной строкой, потому что Лопахин тут – сегодняшний артист номер один Евгений Миронов. Честно сказать, единственный герой, которому действительно сопереживаешь.

Однако ж в целом Някрошюс – не тот человек, который с чувством будет оплакивать "Вишневый сад". Помните, у Кнышева: "Не спешите выбросить старый драный диван. Выбрасывайте его медленно, с удовольствием" (цитирую по памяти). Так и Някрошюс решает судьбу вишневого сада с рациональным, густым на придумку смаком, шесть часов мотая вам кишки на катушку. Так, что к концу уже и дух вон.

С сентября спектакль перенесут на большую сцену (возможно, в Театр Моссовета). Кто отважится – набирайте, извините за натурализм, побольше бутербродов. Чехов вам простит.