О спектакле "Гамлет Ӏ Коллаж" режиссера Робера Лепажа в Театре Наций — в рецензии Weekend.

Спектакль, который всемирно известный режиссер из Канады Робер Лепаж поставил с российским артистом Евгением Мироновым, уже стал гвоздем сезона. Тому несколько причин: во-первых, Лепаж и Миронов — это уже гарантия чего-то необычного (кстати, репетиции спектакля шли заграницей). Во-вторых, само театральное действие Лепаж поместил внутрь такого невероятного клубка высоких технологий, включая 3D, что посетить спектакль стоит уже ради того, чтобы восхититься: до чего техника дошла. В-третьих, великолепная актерская работа Миронова.

"Гамлет Ӏ Коллаж" — так назван спектакль, который теперь будет идти в Театре Наций. Коллаж — потому что монологи, отрывки, куски, клип-арт, вставки, разные цвета, разные формы… И на все вопросы один ответ, один участник, один актер — Евгений Миронов. Посреди темной сцены подвешен огромный куб с тремя стенками. Куб-трансформер, куб-волшебник, весь начиненный дорогущей техникой, некий колдовской дом. Он умеет на наших глазах воссоздавать в 3D пространства удивительной красоты. Но начинается все с простого: "мягкая" комната в дурдоме, где Гамлет в смирительной рубашке начинает свой монолог. Постепенно он откроет, что рукава у рубашки не завязаны. Что он может свободно передвигаться. Что белую эту хламиду можно надеть наизнанку, на черную сторону. И что в стене сама собой распахнулась дверь.

Миронову придется сыграть и самого Гамлета (белый парик, превращающий его в юного, романтичного Лоэнгрина), и манерную потаскушку Гертруду (супермодные черные очки, пышный парик), и мужиковатого грубого Лаэрта в форменной одежде, и жесткого агрессивного Клавдия, и феерического Озрика в нелепом клоунском наряде, с манишкой, в безумном парике, раскачивающегося в воздухе на страховке. И, конечно, Офелию — глупую, некрасивую, нескладную, в неестественном блондинистом парике. Кое-где Миронов сам меняет тональность голоса, а где-то — например, в сценах с Лаэртом — изменить голос помогает техника.

Искусство перевоплощения — причем мгновенного, буквально на глазах зрителя — в театре не ново. Наоборот, старо. И тем удивительнее наблюдать за странным скрещением новейших технологий и классической игры по системе Станиславского, с проживанием, с предельной, обнажающей искренностью. Искренность эта рождается в окружении меняющегося мультимедийного пространства: стороны куба переносят нас то в изумительно вырисованную залу дворца, то во двор с каменными стенами, то в библиотеку, где Гамлет по телевизору смотрит запись старого спектакля "Гамлет". Двери превращаются в окна, стены убегают вверх и заканчиваются потолком. Мы то внутри, то снаружи: можем наблюдать с улицы, как за окнами во дворце идет шумный бал (вернее, дискотека, судя по музыке), а можем оказаться на лестничной площадке между двух дверей в квартиры Гамлета и Офелии. Жеманная блондинка кладет под дверь Гамлету его подарки — как велел отец — стучит и уходит. Стоит ей исчезнуть в одной двери, как через пару секунд врывается Гамлет — но уже ее не находит. "Уходи в монастырь!" — звучит страстный монолог против всего женского рода.

Как Миронову удается перевоплотиться за несколько секунд? Волшебство! Имеющее, впрочем, объяснение: кое-где актера подменяет дублер, иначе не успеть. Цирк, трюкачество, игра, анимация — и все вкупе с настоящим театром. Чего стоит блестящая сцена сумасшествия Офелии после гибели Полония. Она стоит под душем. Ясное дело, что в кубе не может быть никакого душа, ни капли, но мы ясно видим, как многоцветная вода струится по стенам душевой, постепенно наполняя кабину. Обезумевшая Офелия обнимает белую простыню… Падает на пол… Пытается засунуть скомканную простыню себе между ног — и вот она уже рожает в муках. Так простыня превращается в младенца, которого она баюкает, а после топит в этой самой душевой. Вдруг плитка ванной комнаты превращается в осенний берег реки, а пол душевой кабины — в милую неглубокую речку. Офелия осторожно ступает в воду, вода затягивает ее, в полу куба открывается проем — и она падает туда, засасываемая черной воронкой, страшным омутом.

Уникально решены сцены с Розенкранцом и Гильденстерном, загадочными шекспировскими персонажами. Гамлет беседует с ними, пытаясь выяснить, почему их подослали к нему. В это же время его изображение в огромном размере транслируется на две стены куба, но одна съемка показывается спереди, вторая — сзади. Выходит, что сразу три Миронова говорят монологи, но один, маленький и настоящий, стоит внизу, а два его альтер-эго отражены на экране, причем одно — лицом, второе — затылком, а потом они меняются. Революционный способ показать эффект двойственности натуры.

В этом спектакле по форме революционно все. В России нет технологий и технологов, способных создать такой меняющийся мир. Но в России есть актеры огромной величины и таланта. Ведь без мастерства Евгения Миронова что были бы все эти картинки, коллажи, 3D? Пшик…