Премьеру спектакля "Калигула", состоявшуюся в Театре Наций 31 января и 1 февраля, ждали с весны 2010 года. Новость о том, что Эймунтас Някрошюс будет ставить экзистенциальную пьесу Камю, загодя взбудоражила театральную Москву. У этого проекта было немало поводов стать одним из главных событий сезона.

Спектакли Някрошюса, поставленные в Москве или привезенные к нам в рамках гастролей, всегда поднимают театральную планку на недосягаемую высоту. Императора-тирана Калигулу сыграл талантливый Евгений Миронов, подругу императора Цезонию— неординарная Мария Миронова.

Есть в пьесе Камю и параллели со современностью. Образ императора-тирана, который стремился к абсолютной свободе, уничтожая людей вокруг себя, еще в ХХ веке обрел конкретику и наполнился жизнью. А затронутая в ней проблема взаимоотношений свободного человека с властью и диктатурой в последнее время становится все острее.

Рим без роскоши и блеска

Ожидания оправдались, хотя Някрошюс в своем новом спектакле не стал углубляться в актуальные политические реалии. Нет в нем и атмосферы древнеримской империи с ее пышностью, блеском и развратом. Режиссер освобождает историю от лишних деталей. О древнем Риме напоминает только условная арка на заднике сцены, обитая серыми листами шифера (автор сценографии художник Марюс Някрошюс). Остальное пространство свободно и может сыграть любую роль – от императорского покоя до коридоров его дворца. Абстрактное пространство заставляет сконцентрироваться и постараться понять логику Калигулы, виртуозно сыгранного Мироновым.

Завязка истории напоминает жесткое условие математической задачи. Как поведет себя человек, осознав, что мир начисто лишен смысла? Что будет, если он, обладая неограниченной властью, попытается доказать своим подданным, что дружба, любовь, справедливость, вера и даже человеческая жизнь потеряли всякую ценность?

Щиты из шифера

Герои говорят об этом. Но, как всегда у Някрошюса, в "Калигуле" важнее не слова, а образы, возникающие на сцене и подчас "говорящие" гораздо больше. Одной из придуманных режиссером метафор становятся плиты шифера. На вид они прочны как бетонные стены (придворные поначалу даже пытаются спрятаться от императора за такими шиферными щитами), но при первом же сильном ударе щиты рассыпаются на куски. Такой же оказывается власть тирана: она держится до тех пор, пока окружение Калигулы верит в его силу и позволяет императору распоряжаться чужими жизнями.

А еще эти плиты – символ движения Калигулы куда-то вверх, в недостижимую высоту. Император, демонстрируя чудеса ловкости, карабкается вверх, по плите, поставленной практически отвесно. Временами эти плиты уходят из под ног, крошатся и разламываются на части.

Императора отличает от его подданных бурная, судорожная деятельность. Кажется, что он не может оставаться в покое ни минуты. Калигула делает странные движения руками, порой похлопывает, поглаживает других людей, как будто пытается "достучаться" до них в прямом смысле этого слова. Или начинает сталкивать их друг с другом, играя с ними, как с куклами.

Необычнее всего метафора покорности подданных и вседозволенности власти выглядит в сцене, когда Калигула прыгает и, как заправский циркач, приземляется на протянутые руки придворных, выстроившихся в ряд. Только что они возмущались жестокостью императора, но покорно подхватывают его снова и снова.

Венера с сигаретой

Някрошюс, по обыкновению, сомневается в существовании высших сил. Калигула, нарядившийся Венерой, выглядит в спектакле на редкость просто и грубо, и закуривает в самый торжественный момент. А вот граница между миром мертвых и живых, как и в шекспировских постановках режиссера, в "Калигуле" исчезает. Погибшая Друзилла (Елизавета Горина) то радостно бегает по сцене, то, будто обезумевшая Офелия, раздает другим и рассыпает по полу белые цветы.

Кажется, что покойницу вызвала к жизни неуемная фантазия Калигулы. Миронов, лучший на сегодняшний день театральный актер, играет в этой роли то, что с трудом можно выразить словами. На сцене человек, который считал себя властителем и хозяином мира и вдруг понял, что бессилен. Эксперимент Калигулы, пытавшегося добраться до первопричины человеческих страхов, мыслей и желаний, обрекает его на ледяную пустоту. Пустоту вокруг, потому что он уничтожает Цезонию, которая любит его настолько, что забывает о себе и перестает ощущать границу между добром и злом. Калечит преданных себе людей – философа Геликона (Игорь Гордин), юного и пылкого поэта Сципиона (Евгений Ткачук). И внутреннюю пустоту, от которой герой страдает с самого начала. Поэтому, уничтожив близких людей, император приговаривает себя к казни. Пожалуй, это единственная из показанных в Москве постановок пьесы Камю, в которой императора-тирана не убивают. Он кончает жизнь самоубийством, бросаясь в толпу подданных, вооруженных осколками зеркал.