...

"В новом "Бумбараше" можно различить черты, привнесенные нашнм сегодняшним днем. И как, вглядываясь в незнакомое лицо старого друга, мы остро ощущаем ход времени, так и, открывая новые черты знакомого образа, мы вдруг осознаем перемены в себе и окружающем мире." – Независимая газета

Для своей второй постановки в "Табакерке" Владимир Машков выбрал известную пьесу Юлия Кима и Владимира Дашкевича, не опасаясь сопоставленийс знаменитым фильмом, где Валерий Золотухин создал незабываемый образ Бумбараша, невинного, как младенец, и простодушного, как ангел. Иван-дурак, он же Иван-царевич на Гражданской войне.

Начавшаяся эпоха гласности позволила во многом сместить акценты и по-другому взглянуть на рассказанную историю. Что изменилось? Изменилась война. Абсолютно противореча словам песни: "Белые и красные и все такие разные", банды белых, красных, зеленых необыкновенно похожи. И дело не только в сходстве разудалых песен-характеристик, но и в осознанном взгляде на историю Гражданской войны. Красные, белые, зеленые дерутся друг с другом, и каждый считает свою борьбу святой и правой, у всех руки в крови. Сонька-атаманша (Ольга Блок-Миримская), однорукий поручик (Андрей Смоляков), чубатый Василий Иванович (Вадим Александров) – гротескные образы-морды, опознавательные приметы Гражданской войны. Военные советы и боевые схватки с вспышками прожекторов, громом музыки, мельтешением фигур и горой трупов разыгрываются актерами увлеченно, азартно и весело. В этот суматошный и диковатый карнавал только изредка врывается Смерть непрошеной гостьей, не удосужась надеть подходящую маску. И тогда рвется пестрая ткань слов и песен. И хотя обрывы эти редки, но от болезненности их все равно спешат заслониться зрители, радостно подхватывая первую же немудреную шутку.

Изменился мир, в котором живет Бумбараш, но и сам герой изменился. Пропала наивность, исчезло простодушие. Евгений Миронов принес в эту роль надрыв и умудренность. С первой же сцены – отчаяние и ярость, бессильная злоба и вызов. Если Золотухин временами напоминал блаженного младенца, то Миронов играет скорее трудного подростка. Ушла легкость безмятежности и невозмутимости, ушла цельность и особое внутреннее равновесие, которое роднило Золотухина-Бумбараша с бессмертным "бравым солдатом Швейком" и еще более древней куклой, которую любят дети, ванькой-встанькой. Бумбараш Миронова скорее похож на куклу, у которой смещен центр тяжести и потому она падает из любого положения.

Владимир Машков поставил мужской спектакль о войне. В подчеркнуто брутальном мире женщины – редкие гостьи. Женщины – жены, невесты, ждущие своих мужчин после боев. Героиня Ольги Блок-Миримской включена в большую игру "на равных с мужчинами". Она появляется в шинели и папахе – настоящая "бой-баба", умеющая укрощать коней и лихих казаков. Недаром ее лейтмотивом в спектакле стал не романс "Я сама, я сама потушила", как это было у Соньки Екатерины Васильевой, а разудалый мотив: "Хрен догонишь, хрен убьешь". В ней угадывалась не столько петербургская этуаль, сколько бедовая девчонка с казачьей станицы. Ее жестокость шла не от модного надрыва и декадентского излома, а была природной жестокостью девочки, выросшей на свободе, привыкшей к охоте, умевшей утопить котят, зарезать курицу или пристрелить захромавшую лошадь.

В спектакле разность зеленых, красных и белых осмыслялась как разница прежде всего эстетическая, стилевая: вам ближе удалые казачьи распевы, модный марш-романс "Вперед, господа офицеры" или красноармейская походная "Я приду и тебя обойму, если я не погибну в бою". Сидяв зале, зритель с удивлением понимает, что в его душе причудливым образом уживаются все варианты и романсы и он с равной легкостью готов принять смерть "Зa Русь, царя и веру, за Интернационал, за вольность казацкую". А после спектакля долго спорить о путях России в ХХ веке. В конце 90-х годов прошлого века французский критик и гость Москвы недоумевал: какая удивительная страна – здесь плачут в оперетке. Век спустя мы смахиваем слезы на мюзикле, а после спектакля спорим о путях русской истории.

...