Такой глубинки в России нет и никогда не было. Но именно такой – глянцевой, цветной и жизнерадостной, немножко карикатурной – увидел русскую деревню режиссер Алвис Херманис. Может быть, здесь спрятана глубокая ирония, может быть, настоящая театральная утопия, очевидно одно: спектакль московского Театра Наций "Рассказы Шукшина" с Евгением Мироновым и Чулпан Хаматовой в главных ролях стал самой спорной и яркой точкой VIII Международного Рождественского фестиваля искусств, который провел в Новосибирске театр "Глобус".

В России неожиданно полюбили Шукшина. А точнее – вспомнили. В связи с юбилеем. Несколько театров по всей стране, реанимировав традицию "датских спектаклей" (то есть спектаклей к той или иной дате), прикоснулись к творчеству известного советского писателя. И сделали это весьма контрастно. Кто-то увидел в Шукшине надежду, а кто-то – грязную лужу, полную пьяных баб и мужиков. Конечно, читать Шукшина можно по-разному: можно громко и патриотично, а можно тихо и оппозиционно. С этих позиций относиться к спектаклю Алвиса Херманиса можно по-разному. И золотую середину найти в этом случае будет непросто.

В Москве и Петербурге, где цены на спектакль редко опускаются ниже пяти тысяч рублей, это самый модный проект последнего сезона. К тому же он понравился и большинству критиков, подружив-таки новую прогрессивную буржуазию с вечно занудной интеллигенцией. Для богатых здесь солирует Миронов, исполняя главные роли во всех шукшинских рассказах, для бедных строится эстетика – чудная картинка русской действительности, о которой не могли мечтать даже самые убежденные советские партийные работники.

"Рассказы Шукшина" могут понравиться убийственным зарядом внешнего оптимизма. Действительно, такого "деревенского счастья" на русской сцене еще не было: все чисто, стильно и из дорогих магазинов. Попытка сбить градус всеобщего умиления даже не предпринималась: не ждите, что в конце спектакля все набьют друг другу рожу и покажут свою истинную сущность. Спектакль останется верен своим ярким краскам от первой до последней сцены. Даже декорационный фон – огромные фотографии-портреты жителей деревни Сростки Алтайского края (родины Шукшина) выполнены настолько сочно и красиво, что застилают всяческую реальность. Взрослые и пожилые лица, отмеченные "трудовой печатью", превратились в гламурные картинки – страницы глянцевых журналов. Сыграли рассказ – перевернули страницу. Сыграли еще один – перевернули вторую: унесли одни портреты, принесли другие, не менее сочные и яркие. И так до конца спектакля. Такой вот "пролистанный Шукшин", прочитанный сквозь современную откровенно гламурную эстетику. При этом в столь жесткой стилистике находится место подобию человеческих чувств и эмоций. Легко, поверхностно, часто банально, – но находится. И это тоже умиляет.

"Рассказы Шукшина" могут пройти и "мимо". Если вы не радуетесь каждому появлению на сцене Евгения Миронова, не аплодируете каждому его аттракциону, сыгранному в стилистике Аркадия Райкина, то рано или поздно (а точнее – где-то в середине первого действия) зададитесь вопросом: а что за история нам рассказывается? Что прячется за этой гламурной картинкой? Каким образом здесь сцеплены эпизоды, почему выбраны именно эти рассказы? Прибавляет ли что-то каждый последующий эпизод к общему развитию спектакля? И поймете: не прибавляет. Спектакль, который сегодня идет больше трех часов, может спокойно уложиться и в меньшее время без угрозы потери смысла. Вычеркни сцену, убери рассказ – ничего не изменится, ибо нет драматургии, нет содержательного развития, нет ничего, кроме бесконечного утверждения чудной эстетики, утопического мировоззрения, сдобренного толикой самой осторожной иронии. Театральные смыслы постоянно дублируются, создавая карнавал двойников из разных шукшинских историй. Подобное зрелище быстро надоедает. Все сказано уже в первом акте. Во втором – ждешь режиссерского откровения, смыслового "перевертыша", а его не происходит. Спектакль ходит по кругу. И круг этот очень маленький.

Зрительского единодушия после "Рассказов Шукшина" в Новосибирске отмечено не было. Так, студенты театрального института в своем восприятии спектакля Алвиса Херманиса разделились примерно поровну. Потрясения и катарсиса спектакль, конечно, не вызвал, но поспорить заставил – уже хорошо.

Вообще, с театральными потрясениями на VIII Рождественском фестивале искусств не сложилось. Спектакли, которые удалось посмотреть (почти все) – хорошие, крепкие, вполне академичные, с убедительными актерскими работами, отмеченные почетными дипломами самых громких фестивалей. Но все они не имеют никакого отношения к тому, что сегодня понимают под авторским театром (или "реальным", если пользоваться формулировкой критика Олега Лоевского). Фестиваль прошел без нерва, без ощущения современной жизни, без попытки освоить и представить неожиданный сценический язык. Рождественские встречи прошлых лет запомнились именно этим.

Да, была в этот раз и эстетская "холодная" "Женитьба" в режиссуре Валерия Фокина, была "Чайка" Олега Рыбкина, были спектакли Московского ТЮЗа, но на фоне настоящих театральных открытий, которые случились в России и мире за прошедшие два года, эти спектакли смотрелись все же бледно. Тем не менее, полезны любые впечатления. И слова благодарности, сказанные его организаторам (это и театр "Глобус", и Министерство культуры РФ, и Администрация Новосибирской области, и Союз театральных деятелей, и авиакомпания S7), – абсолютно искренние. Рождественский фестиваль остался единственной форточкой для города в мир театральных столиц. Тем сильнее ответственность его организаторов.