Седьмого декабря в Барнауле объявили о закрытии Года Василия Макаровича Шукшина. Почетное и торжественное право завершить череду памятных мероприятий доверили московским артистам.

С 23 января, когда открывали Год Шукшина в том же Театре драмы имени Василия Макаровича, прошло десять с небольшим месяцев. Спору нет, за это время сделано очень много, чтобы напомнить, кем был Василий Макарович, рассказать, какие жизненные принципы он исповедовал, что хотел донести до своего поколения и что хотел оставить после себя. Фестиваль книги "Издано на Алтае", кинофестиваль "Калина красная", Всероссийский фестиваль "Шукшинские дни на Алтае", Всероссийская научно-практическая конференция "Жизнь и творчество В.М. Шукшина", выпуск восьмитомного собрания сочинений Василия Макаровича, издание книги "Василий Шукшин: жизнь как в кино" – и еще несколько десятков пунктов годового плана. Театры ставили спектакли по произведениям Василия Макаровича, музеи готовили выставки, библиотеки встречались с писателями. Ставить красивую жирную точку пригласили Государственный театр Наций, труппа которого под руководством Евгения Миронова приезжала в Сростки летом 2008-го года на "фольклорную практику": артисты готовили спектакль по произведениям Шукшина и в буквальном смысле опрашивали очевидцев о том, "каким он парнем был".

– Безусловно, та поездка нам очень помогла в работе над постановкой, – рассказал Евгений Миронов на пресс-конференции перед церемонией завершения Года Шукшина. – Я не могу сказать, в чем конкретно: видимо, мы увезли оттуда немного больше того, что необходимо артисту. Было очень важно увидеть конкретное место людей, которых мы практически и играли... Вот, например, выражение "Катунь-матушка" из эпизода, которым заканчивается первый акт спектакля: раньше я, наверное, залез бы в какую-нибудь книжку, посмотрел, что за Катунь. А тут я в ней искупался, поплыл, заболел, и весь этот опыт засел у меня в мозжечке, и когда мы играем этот отрывок, я все это помню...

Где министры не проезжали

Проверять, насколько весь этот эмпирический опыт оказался ценным для спектакля, будут самые строгие критики: спектакль покажут и в Бийске, куда приедут сами сростинцы.

– На сцене стоят фотографии (выдающиеся, к слову снимки латвийского сценографа Моники Пормале. – Прим. ред.) – это все те люди, с которыми мы общались, с которыми разговаривали, – говорит актриса Театра Наций Юлия Свежакова. – Мы пили вместе чай, ели виноград и арбузы, грызли семечки, поэтому, конечно, это большая ответственность.

Впрочем, в шукшинских Сростках московским гостям не все показалось столь радужным:

– Понимаете, там, где проезжают министры, – там весело, ну так, на время. А чуть вбок, чуть вправо – уже грустно. Я сам из таких мест, и меня не шокировали даже коровьи какашки. А вот люди в Сростках немного журналистами, конечно, запуганные: до нас туда проложили дорогу отряды интересующихся, сколько Шукшин выпивал и где он валялся. Так что нам они не сразу поверили, – подхватил Евгений Миронов.

Напрасно или нет открыли душу земляки Василия Макаровича заезжим артистам, барнаульцы получили шанс определить тем же вечером: Театр Наций с "Рассказами Шукшина" в постановке Алвиса Херманиса стал едва ли не самым ожидаемым гастрольным показом в краевой столице.

Мест в зрительном зале на всех желающих явно не хватило, несмотря на приставные стулья и на то обстоятельство, что многие зрители пришли по пригласительным билетам. Такие аншлаги в барнаульских театрах теперь (с поправкой на кризис) бывают редко, а так, чтобы в проходах стояли, – вообще не вспомнить. Так или иначе, все билеты по цене от скромных 700 до уже более внятных 1400 рублей были раскуплены.

Артистов на сцену пустили не сразу: все-таки официальные признаки торжественного события должны быть соблюдены. Кстати, вечер решили все-таки не отменять, несмотря на объявленный в стране траур: все-таки это не увеселительное мероприятие, а торжество, посвященное памяти нашего земляка.

– Объявление Года Шукшина на Алтае не осталось просто красивой идеей, оно придало новый сильный импульс развитию культуры края, зарядило людей светом его творчества, глубиной его внутренних исканий, – говорил Александр Карлин, в то время как за его спиной на экране показывали фотографии восстановленного храма в Сростках и реконструированного здания музея-мемориала Шукшина. Потому, когда артисты вышли на сцену, зрительный зал уже был готов к тому, что сейчас будут показывать именно это село и именно земляков Василия Макаровича...

Мы и Сростки

Чулпан Хаматова и Юлия Свежакова сидят на краешке огромной (метр на метров пять) деревянной лавочке и щелкают семечки, сплевывая прямо на едва ли оциклеванный деревянный пол. Обе – в ярких платьях, сильно накрашены и "украшены" бусами и серьгами. На одном конце лавки две как будто деревенские девки рассказывают историю о сватовстве соседского парня, на другом – ту же историю разыгрывают по ролям. Шукшин в варианте Херманиса – это, конечно (несмотря на безупречно талантливые фотографии Пормале, придающие известную долю документальности), не совсем Шукшин. Здесь есть деревня, даже, может быть, Сростки, но деревня – глазами столичных жителей. Деревня-лубок, деревня-фотоснимок, деревня-шарж. Здесь все немного слишком: если подсолнухи – то огромные и ярко-желтые, если городская невестка – то в модном платье и лаковых лодочках, если медсестра – то с накладными "клоунесскими" ягодицами. Конечно, Шукшин – мастер комического, но это комическое в спектакле настолько преувеличенно, что трудно разглядеть тех сростинцев, чьи портреты меняются за спинами актеров.

Впрочем, игра московских артистов действительно поражает: гениальная пластика Миронова, выдающаяся характерность Хаматовой. Эти двое разыграли отличный дуэт в десяти вариантах – ровно по количеству выбранных для спектакля рассказов. Прибавьте к этому отточенную хореографию и выверенные до долей секунды движения актеров – и получите отличное представление, почти театр-буфф: яркий и красочный, но чуть-чуть бездушный. Безусловно, чтобы так талантливо спародировать сибирские характеры и образы, нужно было приехать в Сростки – для большего погружения в натуру. Вот только где они нашли старика, отказывающегося брать деньги у сына, а потом складывающего их в карман? Не было такого у Шукшина.

Мнения

Что думают о спектакле вип-зрители?

Валерий Паршков, председатель городского комитета по культуре:

– Изумительно, я в восторге! Такого прочтения Василия Макаровича Шукшина я давно не видел, поэтому сегодняшний спектакль посмотрел на одном дыхании. Игра актеров – замечательная, сама постановка – отличная. Интересно, что все декорации заменяют фотографии людей, которые живут в Сростках – это придает естественного колорита. Конечно, нужно еще переосмыслить то, что мы увидели, но пока мне очень нравится...

Александр Полетаев, художественный руководитель шоу-театра "Калейдоскоп":

– Шикарно... Слова найти трудно. Я думаю, что это настоящее событие для города Барнаула и Алтайского края. У артистов можно многому учиться – и органике, и поведению на сцене. Режиссерское решение тоже весьма оригинально. Вообще, в работе много интересного, все подобранно со вкусом. Я считаю, это настоящий театр. Мне кажется, дух деревни Сростки передан отлично – мне часто там приходится бывать и общаться с местными жителями. Даже лица на фотографиях показались знакомыми: несмотря на то, что это вполне конкретные люди, характеры в них читаются собирательные.

Борис Ларин, вице-губернатор Алтайского края:

– Спектакль просто прекрасный. Блестящая игра актеров и чудесные простые декорации, подчеркивающие ее. Душу Шукшина удалось поймать, причем сделать это по-современному. Бывая в Сростках, общаясь с этими (ну, по-доброму) чудиками, я это прекрасно понимаю.

Владимир Войчишин, скульптор:

– Я отдыхал на этом спектакле. Миронов – просто прекрасен. Думаю, такое немного модерновое прочтение оправдано: иначе столичные зрители просто не воспринимали бы спектакль. Определение дать трудно – то ли это сюрреализм, то ли еще что-то, но нравится очень, особенно игра актеров, жизнь-то мы сельскую нашу знаем. В театр я хожу всегда с отличным настроением, а сегодня еще и звезды к нам приехали – я доволен.

Марат Свободный, режиссер:

– Я видел эту постановку в Москве. Там зал, конечно, поменьше – всего на сто человек, но камерность спектакля, показанного в большом Барнаульском зале, от этого не теряется. Евгений Миронов, конечно, великий артист: работает точно, играет суперхарактерно, при этом оставаясь серьезным. Современная пластика спектакль отнюдь не портит, а вот с клоунадой немного переборщили, особенно в женских ролях. Многие приемы из постановки хочется украсть: как говорил Мейерхольд, это признак хорошего спектакля. Будем красть!