... Чем поразил русских критиков немецкий режиссер Петер Штейн в своих постановках чеховских пьес 90-х годов ХХ века в России? Тем, что он поставил представления русских о том, как якобы надо ставить пьесы Чехова, и эти представления связаны с воспоминаниями о спектаклях Станиславского и Немировыича-Данченко. В спектаклях П. Штайна действуют тени прошлой жизни, ничего не ведающие о жизни нынешней... Но это не помешало многим представителям русской театральной элиты уверовать в прозорливость немца Петера Штайна, не так уж, кстати, и известного у себя на родине в Германии. Вот он ставит в театре Российской армии "Орестею", и Москва ему рукоплещет. Вот он ставит "Гамлета" – и это уже после показанного в Москве "Гамлета" английского Королевского Шекспировского театра с Полом Скофилдом в главной роли, после Гамлета в кино Иннокентия Смоктуновского, после московского "Гамлета" Андрея Тарковского, после "Гамлета" с Высоцким Юрия Любимова (перечислять ли дальше?) – тем не менее, публика неистовствует и рвет билеты с рук. В Петербурге, куда заинтриговавший всех спектакль Штайна привезли на гастроли и который игрался в цирке Чинизелли на Фонтанке, билеты стоили от ста до восьмисот рублей...

Что же увидели петербуржцы, ревниво следящие за событиями в Москве, где и был поставлен и разрекламирован этот спектакль? Пространственное решение спектакля (цирковая арена, помост-подиум) настраивало на ожидание площадного действа. Но ничем, кроме одного-двух проходов некоторых персонажей по галерее среди зрителей, огромное пространство цирка Штайну так и не понадобилось. Вернее, цирк был нужен Штайну не для того, чтобы создать пространство трагедии, а... чтобы увеличить наполняемость зрительного зала. Обескураживали, с одной стороны, его неосведомленность в законах площадного театра (и это – у немецкого режиссера, среди соотечественников которого числятся блестящие знатоки народно-игровых представлений – Эрвин Пискатор, Бертольт Брехт!..), а с другой – та смелость, если не сказать – наглость, с какой он подавал себя городу, улицы и площади которого еще хранят память о знаменитых площадных действах времен Октябрьской революции, а сцена Александринского театра – о монументальном эпилоге театра Российской империи, незабываемом спектакле Всеволода Мейерхольда "Маскарад". При этом стиль спектакля не выходил за рамки эклектического соединения декламации а-ля Комеди Франсез с традиционным психологизмом русских, возникавшим в спектакле не столько по настоянию постановщика, сколько по привычке исполнителей: Александра Феклистова (Клавдий), Ирины Купченко (Гертруда), Владимира Этуша (Тень Отца Гамлета, Могильщик). Правда, усилия последних, вследствие отсутствия хоть сколько-нибудь содержательной идеи спектакля, были непродолжительными, и в конце-концов в борьбе двух стилей победил стиль варяга – декламация, патетика; вместо действия – обозначение того, что актеры на самом деле не чувствуют и во что не верят. Исполнитель главной роли Евгений Миронов , интересно проявивший себя в кино (например, в фильме В. Хотиненко "Мусульманин"), был прилежен, но невразумителен. Его Гамлет – это мальчик, который пытается быть взрослее и делает вид, что понимает, о чем идет речь, но на самом деле он производил впечатление крайне инфантильного отрока, слабо представляющего, что происходит и что он делает сам. Каждую новую сцену Миронов начинал с нуля, что для театрального актера равнозначно профнепригодности. Спектакль Штайна в карикатурной форме продемонстрировал то, что сегодня происходит практически на каждой сцене: никто не хочет затрачиваться (или, в силу потери в обществе высоких нравственных начал, не может?..), вместо подлинного сценического существования все обозначается. Сцена больше напоминает подиум высокой моды, где главное – выйти и пройти, а там хоть трава не расти. Главное – отметиться: вот Гамлет говорит с Тенью Отца, вот вам его монолог "быть или не быть", вот сцена "мышеловки", а вот и бой Гамлета с Лаэртом. Штайн уподобляется школьному учителю, знакомящему нас с хрестоматийным сюжетом. Но то, что проходит на берегах Москвы (судя по откликам), не проходит на берегах Невы. Отклики в питерской прессе были разгромными. И объясняется это вовсе не традиционным противостоянием двух столиц. Петербургу было что предъявить в качестве альтернативы немецко-московскому "Гамлету". ...