Премьере "Гамлета" в постановке знаменитого Петера Штайна, как и его же "Орестее" пять лет назад, предшествовало задолго много разговоров, слухов, домыслов и время от времени интервью и пресс-конференций.

На пресс-конференциях все было очень складно: постановщик входил в зал под аплодисменты, охотно объяснял свой замысел (впрочем, отнюдь не оригинальный – взглянуть на сверхпопулярную пьесу нынешними очами), объяснялся в любви актерам, а они, взаимно, ему. Неожиданным было, пожалуй, только одно: Штайн поставил своей целью явить зрителю не только Шекспира-драматурга, но и Шекспира-режиссера собственных произведений, "который запрятал свои режиссерские указания в движение (ведение направления) каждой фразы" (слова Штайна). А посему, углубившись во множество различных переводов Шекспира на русском и немецком языках, постановщик пришел к выводу о необходимости вернуться к оригиналу, дабы с его помощью внести уточнения и поправки в переводы М. Лозинского, Б. Пастернака, А. Кронеберга, К.Р. (Великого князя Константина Романова), А. Радловой, а кое-что добавить и от себя.

Сценической площадкой, как и в прошлой "Орестее", стал Театр Российской армии, его необъятная сцена, превращенная в зрительный зал и место действия спектакля одновременно. С четырех сторон сцену обнести трибунами, наподобие стадиона, а в центре, в "чаше", расположили квадратный подиум 6 х 6 метров – игровую площадку для актеров. Выходы на нее – из-под трибун, с четырех сторон. Вместимость такого "зала" составляла около 800 зрительских мест. Впечатляет!

Декораций – никаких. Только меняющийся свет (художник по свету Сергей Макряшин). Костюмы – Диониса Фотопулоса (Греция) плюс отчасти из коллекции "Том Клайм". Хотя, уж если говорить по-честному, современные пиджаки и брюки, джинсы и шорты, пальто и рубахи, от кого бы они ни были, – все одинаковые, равно как танкистский шлем на голове Фортинбраса. Так, похоже, запала Штайну в память осень 1993 года в Москве, когда он репетировал "Орестею", что гулом идущих танков сопроводил и сегодняшнего своего "Гамлета". В общем и целом коктейль получился грандиозный.

Только вот – величайшая досада: на стадионе Майкл Джексон, может быть, и вполне уместен, что же касается "Гамлета" (для меня лично), вопрос остается открытым. Принц Гамлет ведь не только резво бегающий мальчик, извлекающий рулады из саксофона и заигрывающий с сомнительными девицами на дискотеке, он еще и философ, задумывающийся о несовершенстве бытия, он еще и глубоко страдающий, все понимающий, все видящий и никак не решающийся на акт возмездия рано возмужавший человек. Судя же потому, каким играет Гамлета Евгений Миронов, философская сторона трагедии не столь уж волновала постановщика. На первом месте оказалась динамика действия, фактически снивелировавшая всех исполнителей. А ведь в спектакле что ни актер – то и впрямь "звезда": Александр Феклистов – Клавдий, Ирина Купченко – Гертруда, Михаил Филиппов – Полоний, даже Тень отца Гамлета играют Михаил Козаков и Олег Вавилов, а в роли первого актера – Владимир Этуш. Созвездие!

Нет, я не могу сказать, что категорически не приемлю спектакля П. Штайна. Более того – я с интересом, без тени скуки провела все четыре положенных часа на этом своеобразном "стадионе". Огорчительным было лишь то, что спектакль воспринимается умозрительно, не затрагивая душу. Нет ярких характеров, нет личностей. Ну, чем, скажите, очень деловой, вполне современный Клавдий отличается от такого же по-современному делового Полония? Быстро вышел, отдал распоряжение, проверил исполнение, ушел. Четко, коротко, без эмоций. Любовь? Муки совести? Им нет места в мире бизнеса, будь этот бизнес замешан даже на крови. А он ведь и впрямь всегда замешан на крови. Отсюда и "разборки", и "киллеры". Один только Призрак – весь в белом, в клубящемся голубоватом свете – пришельцем из иных миров время от времени вторгается в холодную рассудочность этого ультрасовременного пространства, а с ним в спектакль приходит истинная театральность, минуты сценического волшебства. Тень старого короля медленно, как бы плывя по воздуху, движется вдоль верхнего зрительского ряда, то теряясь в темноте, то возникая вновь, и стражи замка, во главе с Гамлетом устремившиеся вослед, оказываются бессильными схватить видение. Своими белыми покровами призрак укроет в финале мертвое тело сына и словно сам растворится в этой белизне, горестно припав к убитому. Очень эффектная мизансцена. И трагичная.

Не очень понятно, зачем понадобилось П. Штайну выпускать на сцену Первого актера в окарикатуренном облике Марлен Дитрих под фонограмму ее песни. Как, впрочем, устраивать современную дискотеку с участием Гамлета. Но публика приняла эти кунштюки, Бог с ними, раз постановщику это надо.

Режиссер, бесспорно, проделал колоссальную работу, и механизм его спектакля функционирует отменно. Каков будет зрительский успех – покажет время. В России Штайн уже давно стал своим, его чеховские постановки снискали ему зрительскую любовь и признание. Хочется надеяться, что будет принят и "Гамлет", плод взаимной любви немецкого постановщика и русских актеров. А когда слишком многого раньше времени ждешь, то бывают и срывы.