На самом деле "мировая премьера спектакля "Борис Годунов" по пьесе А.С. Пушкина" состоялась не в доронинском МХАТе две недели назад, а гораздо раньше. Но английский постановщик последней московской версии Деклан Доннеллан не видел ни одного из "Борисов", шедших на разных сценах мира за последние сто лет, сам не имел понятия до начала репетиций о том, как ставить эту пьесу, и тем не менее, назвавшись режиссером, получил деньги из российского бюджета через конфедерацию театральных союзов (г-на В. Шадрина) и был таков.

Набор дежурных постановочных фишек и штампов по переписыванию ремарок и переодеванию в современные костюмы – это не режиссура. Визуальная история с буфетчицей, блядями, смершниками, омоновцами и блатными – пересечения с Пушкиным не обретает. Это все – вульгарность, гарантировано закрывающая прохождение авторского смысла. Грубость и бестактность начинается с первой же секунды вальяжного появления зрителей на сцене, разделенной на две половины, в центре которой расположен подиум с неким православно-культово-литургическим действом. Если режиссер хотел, чтобы зритель попадал в "атмосферу" – не нужно ее компроментировать стуком печатной машинки Пимена. Такие сюрреалистические нескладушки безнадежно ослабляют "атмосферу". И побеждает АТМОСФЕРА расползающегося по своим местам зрителя. И так до самого конца предоставленные сами себе актеры с переменным успехом борятся с "постановкой".

Если бы я не видел лучший в мире телесериал "Тайна Эдвина Друда" с филигранной работой Авангарда Леонтьева в заглавной роли, я бы подумал ,что князя Шуйского играет какой-то самодеятельный актер, пытающийся подражать Олегу Табакову. Поэтому допускаю, что неизвестный мне доселе его партнер Сергей Астахов (князь Воротынский) – также большой мастер, хоть и помоложе. Может, они думают, что играют каких-то там партийных функционеров? Увы. Леонтьев и Астахов играют массовку. Общие места. То-есть – ничего не играют. И порой даже просто не понимают, что говорят. Туда же и "русский царь, Борис Годунов" – Александр Феклистов, исполняющий с "князьями" танцы новых русских из фильма Тодоровского-младшего. Какие там "мальчики кровавые в глазах"?! Какое там "единое пятно" на совести?! Кощунственно прикуривая у церковного подсвечника, его Годунов, подобно Лужкову, не знает разницы между патриархом и каким-нибудь пиарщиком. И в этой "злобе дня" Феклистов обречен в конкуренции с Доренко. Все, о чем заботится актер, это – не наврать. Сохранить органичность. А это очень сложно сделать, если "твои деньги не в этом банке", как говорится. Речь, конечно, не о зарплате.

А с зарплатами у Доннеллана, видно, все в порядке. Иначе трудно понять появление в массовых сценах таких блестящих молодых актеров, как Алексей Зуев, Виктория Толстоганова и Александр Ильин. Как всегда, очень достойно и внятно по теме выглядят опытные актеры Юрий Шерстнев (Игумен), Михаил Жигалов (Старший пристав) и Александр Леньков (Юродивый).

И было бы несправедливо не отметить мастерскую работу Ирины Гриневой (Марина Мнишек). Пройдя через долгий и тернистый путь общения с серьезными московскими студийными режиссерами, талант актрисы обрел отточенность и кураж подстать звездному дарованию Евгения Миронова (Отрепьев). Про игру этих актеров можно сказать: это пара.

За весь спектакль удачной оказалась лишь одна фишка – прием в доме Вишневецкого, решенный как шоу "Поле чудес". Включили свет, заиграла двухсторонняя "ТV-студийная" мизансцена и Евгений Миронов блеснул редкой способностью общения со зрителем. Время от времени он ненавязчиво демонстрировал это и в предыдущих сценах, но "постановка" не предполагала такой выставленности актерского аппарата. Вручая портрет со своим автографом преклоняющемуся перед ним поэту (Владимир Панков), Миронов устанавливает игровое энергетическое поле, кинетическая энергия которого переходит в следующей сцене "у фонтана" в потенциальный заряд психологической структуры, качество которой в просторечии обычно обозначают как "русский актерский психологический театр".

Сцена Мнишек-Отрепьев – лучшее, что я видел за последние два-три года.

Однако пьеса Пушкина называется все-таки "Борис Годунов", а не "Дмитрий Самозванец".