И ЭТОТ НОМЕР ПРОШЕЛ

"Независимая газета"
11.04.2001
Григорий Заславский

Представление публики о Художественном театре складывается, конечно, из идеальных, имеющих отношение к легендарному, скорее даже мифическому, нежели реальному Московскому Художественному театру времен Константина Сергеевича Станиславского и Владимира Ивановича Немировича-Данченко и собственных зрительских впечатлений от МХАТа имени Чехова (и, конечно, МХАТа имени Горького, но дальше речь будет только о первом). Собственные впечатления с некоторых пор, естественно, разделились надвое: на те, что уже отошли в область театральной истории и относятся к эпохе Олега Ефремова, и новые, связанные с сегодняшним МХАТом Олега Табакова. С этим зрители приходят в театр, не обязательно в Художественный, чтобы потом к слову или некстати сказать: "О, это МХАТ!" или, наоборот: "Нет, это не МХАТ!" При этом можно сказать: "Это, конечно, не МХАТ, но это хорошо". А можно, что не МХАТ и плохо. Относительно спектакля Владимира Машкова, премьеру которого сыграли на большой сцене МХАТа имени Чехова в минувшие выходные, следует сказать: во-первых, это не МХАТ, а во-вторых, это – плохо. К пьесе Рэя Куни, которая в оригинале называется Out of Order, а в переводе Михаила Мишина и на сцене Художественного театра получила название "№13", претензий, кстати, нет. Обыкновенная комедия положений, видимо, по справедливости получила премию Оливье как лучшая английская комедия года. В таких пьесах главное, чтобы не было пауз, чтобы одна реплика наскакивала на другую, а одна глупейшая ситуация сменялась еще более глупой и нелепой, провоцируя все новые всплески хохота, и зритель не имел ни малейшей возможности остановиться и поймать себя на том, что смеется над сущей чепухой.

Все это в пьесе Куни действительно есть, равномерно распределенное между героями, в списке которых – помощник премьер-министра, его секретарь, секретарша, жена секретаря, муж секретарши, управляющий гостиницы, где снимает номер помощник премьер-министра, и тело мужское средних лет. Сцена представляет собой просторный гостиничный номер с окном, ведущим на балкон, и тремя дверями – в коридор, в спальню и в шкаф. Обитый эффектной красной шотландской клеткой (художник Александр Боровский), номер выдвинут на самую авансцену, так что актерам остается бегать слева направо, не думая о том, что у сцены – особенно в ее мхатовском смысле и величии – наличествует еще и глубина. Но такая театральная узость, прошу прощения за каламбур, широко распространена в нашей российской антрепризе. Все под рукой, все перед глазами, рядом, и не надо обживать большую, им не по размеру, не по масштабу сцену.

В пользу антрепризного характера происходящего свидетельствует и мхатовская программка: из двенадцати заявленных исполнителей (на десять действующих лиц) – семь актеров "со стороны". Помимо "Табакерки", мобилизованы силы "Сатирикона", "Современника" и театра "Et Cetera". В конце программки, как назло, перечислена вся труппа МХАТа имени Чехова. Трудно поверить, что из 70 человек труппы и артистов так называемой студийной группы не нашлось никого, кто бы подошел на роль, например, официанта (его неплохо играет актер Театра под руководством Табакова Сергей Угрюмов) или управляющего отеля (удачно сыгранного другим актером "Табакерки" Сергеем Беляевым). И что за необходимость была в приглашении Авангарда Леонтьева на главную роль помощника премьер-министра? В конце концов, хочется понять характер приглашения Машкова: его позвали ставить во МХАТ или предоставили ему возможность поработать на хорошо экипированной мхатовской сцене?

По сюжету все начинается с того, что этот самый помощник, вместо того чтобы отправиться на парламентские дебаты, остается в гостинице, чтобы провести ночь с секретаршей. Он идет переодеваться в спальню, она открывает окно. В окно просовывается человек в темных очках. Внезапно падает рама и неизвестный повисает на подоконнике, теряя признаки жизни. Смешно.

Но Авангард Леонтьев – не тот актер, который может вести за собой интригу, вообще – не ведущий. Он хорош там, где кстати оказываются его необычная внешность, особая мимика. Как сказал однажды Олег Табаков о другом актере, из труппы Художественного театра: "Положим, хороший... На эпизодические роли". Леонтьев – функциональный актер, если можно так сказать – не природный, искусственного, а не естественного темперамента. Он – актер маски, даже стоп-кадра, но не стремительных перевоплощений и текучих состояний и в этом отношении лишенный многообразия реакций, что совершенно исключает безусловный успех в комедии положений (хотя бы и все внешние признаки такого успеха имели место).

Каждый по-своему хорош и похож на себя самого: Евгений Миронов в роли скромного и забитого служащего на политической кухне, одинаково томящиеся дамы – будь то экстравагантная Памела в исполнении Александры Скачковой или Глэдис (неизменно томная Марианна Шульц). Цирковой класс гуттаперчивости, который демонстрирует Леонид Тимцуник в роли тела мужского средних лет. Наверное, через десять-пятнадцать спектаклей швы станут менее заметны и смешно будет всем. Неизменным останется однообразие, поскольку богатством приемов и приспособлений здесь не блещет никто, так что развлекательная "тяжесть" в немалой степени ложится на "плечи" иллюзионных эффектов.

Непритязательный смех не таит в себе ничего плохого до той поры, пока этой непритязательностью не начинают обосновывать какие-то серьезные перемены. Сейчас говорят – неважно, какими усилиями мы вернем зрителя во МХАТ. Пусть неудачники плачут над занавесом в клеточку с чайкой в "шотландку". Но этот занавес – из того немногого, что по-настоящему смешно в этом "Номере..."

А что касается зрителей, то, право, хватит обманывать себя и других. Зрители во МХАТе были всегда, и до Табакова – тоже (кстати, по числу премьер последний ефремовский год был даже побогаче, а по качеству спектаклей сравнение двух сезонов пока не в пользу Табакова). Другое дело, что прежде во МХАТе имени Чехова не было такого зрителя. Зрительный зал разительно изменился за прошедший сезон. Это, пожалуй, пока единственная несомненная перемена, которой театр обязан правлению нового руководства.