"№13" станет самым кассовым спектаклем МХАТа

Владимир Машков прилетел из Америки специально, чтобы поставить пьесу Рэя Куни "№13". Он отпросился в своем, фирменном, машковском стиле, сказав Олегу Табакову: "Уезжаю в Голливуд", и исчез из Москвы на год. За это время он заключил трехлетний контракт с "ХХ век Фокс", снялся у Майкла Редфорда и еще в нескольких фильмах, выучил английский, похудел как щепка и вернулся домой заряженным бешеной энергией. Его окрестили "сексуальным символом России": выслушивая это, Машков морщился, но выстраивал свой образ по законам заданного желтой журналистикой жанра. "Я такой же, как и все мое поколение, – мы молоды и хотим состояться, насладиться успехом и скоростью, все попробовать, везде побывать... " Спектакль, вышедший во МХАТе имени Чехова на выходных, очень похож на его создателя.

Так московская театральная публика не смеялась никогда: до упаду, до ломоты в скулах, до колик и заикания. Зал счастлив: театр приносит ему чистое, не сдобренное моралью и размышлениями удовольствие – Станиславский отдыхает, торжествует высокое лицедейство.

Машков взял пьесу, где действие развивается, как в комедии Чарли Чаплина: в тринадцатый номер лондонской гостиницы вселяется парламентарий, к нему приходит любовница. Женщина чуть приоткрыла окно, в нем возник мужчина – и в ту же секунду из него вышибло дух рухнувшей вниз оконной рамой... Платье бедной дамы унесет портье, труп повесят на гвоздик в платяном шкафу; секретарь политика ради спасения патрона соблазнит его ненароком заявившуюся в гостиницу жену; в №13 ворвется разъяренный муж подруги достопочтенного члена палаты общин; управляющий отелем примет соперников за любовников, а потом труп воскреснет и все кончится ко всеобщему удовлетворению. Режиссер добавил к этому первоклассных артистов: политиком стал Авангард Леонтьев, его секретарем Евгений Миронов, их партнерами – актеры МХАТа, "Табакерки", "Сатирикона" и театра "Еt cetera", замешал все на стремительно развивающемся, энергичном действии, где шутка следует за шуткой, гэг за гэгом, и зрители не успевают прийти в себя, поглядеть на часы и подумать о своем.

Авангард Леонтьев топает ногой – и у старинной радиолы поднимается крышка, из-под нее взлетает петарда, а музыка начинает играть так, что достопочтенного политика подбрасывает. Леонтьев играет свирепую, не отягощенную размышлением готовность к деятельности: у наполеончика из №13 блестят глазки, выпячивается челюсть – сегодня его Тулон, ради спасения своей карьеры он готов на все... А Евгений Миронов перевоплотился в человека-размазню, перерождающегося под напором шефа и обстоятельств: маменькин сынок превращается в рокового мужчину и к концу второго акта находит свою судьбу. Мало-помалу спотыкавшийся, заикавшийся и щурившийся от близорукости секретарь вошел во вкус: ему удалось соблазнить ухаживавшую за его парализованной мамой монахиню.

Те, кто ходит в театр, в среднем делают это не чаще раза в месяц – они давно привыкли к тому, что такой культпоход легко может стать нелегким испытанием. Даже хороший спектакль предъявляет зрителю свои требования, плохой же быстро превращается в пытку, а здесь зрителям нужно лишь смотреть на сцену и смеяться. "№13" населен не характерами, а человеческими типами, обрисованными четко и остро. Машков – режиссер жесткий, никакой импровизации нет и в помине, но сами актеры получают огромное удовольствие. Поставленный по всем профессиональным канонам отечественный драматический спектакль сродни мистическому радению, а это – игра, в которой актерам необходимо демонстрировать все свое профессиональное мастерство. То, что делают Леонтьев и Миронов, порой граничит с клоунадой, но при этом они остаются абсолютно достоверными, даже когда величественно набычившийся Ричард Уилли открывает дверь номера, напялив строгий черный пиджак поверх халата.

В Москве идет несколько великолепных, сделанных на мировом уровне, достойных войти в историю театра спектаклей: фоном для них служит энное количество вялых и унылых постановок. Высококлассного коммерческого театра, русского Бродвея у нас нет, но "№13" доказывает, что он вполне может существовать и на нашей почве.

Можно развлекать театральную публику так, что за это не становится стыдно; можно создать зрелище, по чистоте заданных и выдержанных жанровых канонов не уступающее каким угодно образцам. Владимиру Машкову, работающему в Голливуде, но не собирающемуся расставаться с русским театром, было нужно показаться в Москве победителем – ему это удалось, и стремительный, рациональный, бьющий энергией мхатовский спектакль очень похож на него самого.