ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В СУМАСШЕДШИЙ ДОМ

mxatschool.theater.ru, "Московский журнал"
2007
Сара Уоллас

Три часа диалога – и ни одного разговора. Члены семейства Головлевых кричат, скулят, визжат, огрызаются, проклинают, стонут, глумятся, хнычат и шипят, но ни разу не говорят друг с другом, как нормальные люди. Жестокость членов семьи в романе Михаила Салтыкова-Щедрина "Господа Головлевы" по отношению друг к другу и к слугам почти невыносима. В спектакле МХТ, поставленном Кириллом Серебренниковым и представленном в рамках фестиваля "Золотая маска", вытаскиваются на свет Божий психологические источники мстительности персонажей. В интерпретации режиссера дом Головлевых больше напоминает психиатрическую лечебницу, чем поместье 19-го столетия. Спектакль исследует последствия той пытки, которой Головлевы подвергают себя и других.

История Головлевых незамысловата. Она прослеживает три поколения состоятельной семьи русских помещиков, мучимой озлобленностью. Эта озлобленность в конце концов губит не только их, но и всех, кто встречается на их пути. В романе мать семейства издевается над тремя сыновьями, двое из которых умирают молодыми. Третий, Порфирий, изуродованный материнской жестокостью, становится воплощением благочестивого лицемерия. После смерти матери он идет ее стопами, продолжая родительскую деспотию. Он мучает всех, начиная со своих сыновей и племянниц и заканчивая беременной любовницей-служанкой. Семья Головлевых и их слуги живут в состоянии постоянного страха и неприязни. Под конец все у Салтыкова-Щедрина остаются в одиночестве или умирают. Единственным моим желанием, прочитав роман, было позвонить из России домой, своим друзьям и близким, чтобы отмыться от головлевской мерзости.

Серебренников топит зрителя в этой мерзости. Кроме обеденного стола и маленького коврика, в декорациях ничто не напоминает дом. Стены, когда-то белые, начали гнить, покрыты грязью и подтеками. Краски отсутствуют; серый цвет, цвет разложения, заполняет сценическое пространство. Несколько будок в глубине сцены отгораживает персонажей друг от друга. За будками – двери с небольшими отверстиями, похожие на двери старинных сортиров. В самом начале спектакля многочисленные руки просовываются сквозь эти отверстия. Они манят зрителей и одновременно умоляют об освобождении. Потом руки уступают место прислуге.

Слуги Головлевых – искривленные тела, издающие только гортанные звуки. В них не осталось ничего человеческого, их визги и стоны – голоса загнанных животных. Языки пламени охватывают сцену, когда одна из служанок поджигает платье другой. Еще до того, как главные персонажи появятся на сцене и начнется диалог, мы видим, во что выливается жизнь, наполненная злобой. Ничего хорошего нельзя сказать и о самих членах семьи. Пьяницы, картежники, набожные ханжи, плуты, лгуны, скряги – и это еще не весь головлевский ассортимент.

И все же персонажей этого искореженного мира, даже Порфирия, нельзя безоговорочно ненавидеть. Они – жалкие существа, и их жаль. Чтобы вызвать у зрителей сочувствие к этим отвратительным людям, Серебренников строит действие вокруг многочисленных смертей, следующих одна за другой. Смерть в спектакле не освобождает персонажей от их жалкого существования: на смену жизни приходит другое заточение, которое не закончится никогда. Уже умершие зашивают новых мертвецов в черные сюртуки, которые будут им саванами навечно. Молча бродящие по сцене, они преследуют и мучают живых, которые и так живут в земном аду.

В постановке Серебренникова есть проблеск надежды. В финале он забрасывает сцену десятками белых бельевых тюков, превращая eе в заснеженное поле. Снежинки начинают падать на землю, и последний Головлев покидает этот мир. Снег засыпает его. Этим простым приемом Серебренников напоминает зрителю, что природа всегда требует нового начала. И чистое начало существует даже в самом прогнившем обществе. Спектакль – не простая иллюстрация безысходности. В сердцевине его – призыв к возрождению. Когда Порфирий Головлев исчезает под снегом, слуги начинают петь. Животные опять становятся людьми. Сумерки сознания уступают место здравомыслию. Головлевская тирания злобы закончилась.


[Перевод Светланы Уокер для Официального сайта Евгения Миронова]