Последний раз у жителей Нью-Йорка был шанс увидеть "Бориса Годунова" пять лет назад, когда в Метрополитан была поставлена опера Мусоргского 1874 года. В ней Борис (реальная историческая личность, шурин Царя Федора, ставший вслед за ним правителем Руси в 1598 году) – центральная роль, с поддержкой хора, изображающего русский народ. В постановке 2004-го года Бориса достойно представил почитаемый бас-баритон Джеймс Моррис. В великолепной, мощной развязке Царь, умирая, скатывался по ступеням престола.

Этим летом Деклан Доннеллан, английский режиссер и художественный руководитель труппы Cheek By Jowl, часто гастролирующей в Бруклинской музыкальной академии, привез в Park Avenue Armory драматическую версию "Бориса Годунова", которую редко ставят за пределами России. Спектакль играется в рамках Чеховского Международного Театрального Фестиваля, а также участвует в Фестивале Линкольн-центра 2009 года.

В этой постановке нет ни мелодраматичных падений, ни яркой театральности, и Борис тут – не главная роль. В Armory, где спектакль идет до воскресенья, пушкинская пьеса 1825 года адаптирована к сегодняшней России. Здесь нет явного упоминания о переходе власти от Владимира Путина к его "отобранному" преемнику Дмитрию Медведеву (переход столь же искусный и закулисно руководимый, как захват власти Борисом), но бояре одеты в элегантные европейские костюмы, а солдаты – в камуфляж с российским флагом. Декорации можно назвать "караоке-шик", поскольку поперечная сцена полностью черная, если не считать нескольких прожекторов и свеч и "подсобный" телеэкран, передающий техномузыку и вещающий об успехах военных действий.

Если в опере Мусоргского центр внимания – Борис и русский народ, пьеса Пушкина – и постановка Доннеллана – сосредотачиваются на Григории, молодом дерзком монахе, который утверждает, что он – давно утерянный сын предыдущего царя. В пьесе нет хора, но использование режиссером аудитории с обеих сторон сцены проясняет, что мы, зрители, выступаем в роли покорных российских масс.

Это хитрое решение – одно из многих в этой изобретательной постановке. Для создания исторической атмосферы спектакль открывается ортодоксальными монахами при всех регалиях, но, как часто случается, прошлое становится настоящим. Мы видим, что монахи взаимодействуют с боярами в современной одежде. Визуальная точка поставлена: хоть страна и вошла в 21-ый век с его быстрым темпом жизни, кое-что на матушке-Руси мало изменилось с 17-го столетия.

Актеры говорят на русском языке, что помогает погружению в московскую обстановку; к счастью, Доннеллан, не говорящий по-русски, знает, как построить действие таким образом, что англоязычные субтитры часто становятся ненужными. Вид Александра Феклистова, затягивающегося сигаретой так, словно заправляется горючим, говорит о ненадежности положения Бориса у власти не меньше, чем монологи Пушкина.

Центральная сцена в постановке отводится не Борису, а Григорию, открывающему свою тайну потенциальной невесте. Живые и неприкрытые эмоции, которые источают и чувственный Григорий (хорошо сыгранный Евгением Мироновым), и напористая, расчетливая Марина Ирины Гриневой, испытывающая отвращение к низам, из которых вышел ее возлюбленный, но отчаянно желающая стать царицей, затмевают все политические мотивы пьесы. Эта сцена играется у фонтана (замененного здесь небольшим бассейном, открывающимся в центре сцены), и в динамике между двумя интриганами больше напряжения, поворотов и компромиссов, чем в любом советско-американском саммите. В программке заявлено, что следующей постановкой Доннеллана будет "шотландская пьеса" Шекспира: ему нелегко будет найти лучшую Леди Макбет, чем Гринева.

В созданной 185 лет назад пьесе Пушкина, как и в "Макбете", герои действуют быстро, не раздумывая, а затем борются с последствиями. Несмотря на кровопролитие, устроенное Макбетом, в конце шекспировской пьесы Малькольм захватывает трон, и порядок восстановлен; "Борис" же заканчивается, не оставляя чувства завершенности. Спустя 400 лет после смерти реального Бориса и почти 200 лет после того, как Пушкин написал "Годунова" (так и не увидев постановки пьесы из за цензурных препон ), спектакль Доннеллана тонко намекает, что Россия все еще ждет такую личность, как Малькольм, чтобы восстановить порядок в Кремле.


[Перевод Александры Десятсковой для Официального сайта Евгения Миронова]