Последняя и, может быть, самая шумная и многообещающая премьера сезона – "Вишневый сад", для которого литовский гений театра Эймунтас Някрошюс набрал безупречный звездный состав. Мы смогли проникнуть за кулисы и увидеть, как на репетициях Фирс бьет в барабан, Лопахин говорит с зайцем, а Варя пытается повесить луну. Со стороны репетиция выглядит так. На сцене, сменяя друг друга, один актер от души лупит в барабан, другой что-то шепчет, прижимая к груди чучело зайца, третий кричит так, что становится не по себе... За кулисами знаменитая актриса нервно теребит листки с ролью и на предложение пообщаться с журналистами отвечает: "Не могу, не могу! Не сейчас". Другой знаменитый актер в глубокой задумчивости бродит за кулисами, обмакивая в пластиковый стаканчик чайный пакетик. Спокоен только один человек – Някрошюс, который сидит в зрительном зале, внимательно наблюдает за всем, что происходит на сцене, и время от времени негромко делает замечания.

У Някрошюса самые именитые чувствуют себя студентами. Если актер (народный, заслуженный) делает что-то хорошо – это хорошо, если плохо – это плохо. Никаких "побочных явлений" типа ложного уважения, поклонов и т.п. Только работа. Някрошюс держит паузу – настоящую, такую, от которой мурашки по спине. Внутреннее напряжение актеров возрастает до предела. Затаив дыхание, они слушают каждое слово режиссера, боясь пропустить что-то важное.

На первой репетиции Някрошюс сказал: "Пять дней вы ничего не будете понимать. Не удивляйтесь, так у всех бывает". Актеры поулыбались, подумали, что режиссер шутит. Но все оказалось именно так, как сказал мастер.

Някрошюс постоянно просит делать этюды – специальные упражнения, развивающие актерское воображение, но впрямую к спектаклю не относящиеся. "На одной из репетиций он предложил мне... повесить луну, – говорит Инга Оболдина, играющая Варю. – Я что-то сделала. Някрошюс улыбнулся, сказал: "Похоже. Но лучше сделать луну из бумаги".

К тексту Някрошюс вообще прикасается в последний момент. Прежде он ищет атмосферу, образ. Актерам, привыкшим идти из текста, работать очень сложно и... настолько же интересно.

Стремясь к живости, сиюминутности реакций, Някрошюс, кажется, какие-то сцены намеренно не доводит до конца. Посмотрев отрывок с Лопахиным и Трофимовым, остался недоволен: "Уж очень накатанная сцена, будто 20 раз сыграли. Нарушить надо где-то".

Несколько вопросов в перерыве между репетициями Евгению Миронову (Лопахин)

— Как проходил отбор актеров?

— Мы с Някрошюсом были знакомы до этого. Он ничего не просил читать или показывать. Мы просто говорили.

— О чем?

— О волке. О его характере, о том, как он себя ведет, когда его обложили красными флажками. Но это ни о чем не говорит. Еще Някрошюс спрашивал меня про Мышкина, как я играл сцену с вазой.

— И уже во время беседы Вам предложили роль?

— Нет, прошло довольно много времени. Потом позвонили и сказали, что Някрошюс предлагает мне роль Лопахина. Я согласился.

— Всей труппой вы выезжали на репетиции в Литву. Вы там только репетировали или были какие-то совместные прогулки по городу, выезды на природу?

— Выходными каждый распоряжался по собственному усмотрению. В последний день Някрошюс посадил меня в машину и показал Вильнюс, где я был впервые. Мы поднялись на самую верхнюю точку – гору, с которой виден весь город.

— На репетициях Някрошюс говорит, что нужно делать?

— Не что делать, а как. Как Лопахин умывается, как улыбается. В моем сознании не укладывается, как вещи, которые я делаю, могут совмещаться в одном человеке. Как я для себя это оправдаю, пока не знаю. Но это настолько интересно, что я стараюсь все делать без вопросов, хотя и не всегда получается.

— Кто, на Ваш взгляд, будет главным героем спектакля: Раневская, Лопахин, Фирс или, быть может, Прохожий?

— Не знаю... Думаю, что сам Някрошюс. ...

Декорации и реквизит

Мы увидим на сцене фрагменты разрушающейся усадьбы, сто крутящихся вертушек, 13 стульев (по числу героев пьесы), которые потом свяжут веревками и они превратятся в колесо, гимнастические кольца, чучело зайца. Много дерева и грубой упаковочной бумаги. На протяжении спектакля декорации трансформируются, в каждом акте добавляется фактура: дерево, сложенный из веток костер. В конце спектакля калитка разрушится и превратится в крохотный домик-скворечник, куда загонят несчастного старика Фирса.

Эймунтас Някрошюс – кто он?

Режиссер №1 из Литвы, которого в России уже давно признали лидером мирового театра. В каждую его московскую гастроль, которая случается раз в 1,5-2 года, зрители берут театр штурмом и смотрят монументальные четырехчасовые фрески не шелохнувшись. На этих спектаклях можно увидеть весь театральный бомонд. После гастролей театра Някрошюса у московских режиссеров сразу возникают свежие идеи и даже случаются просветления. В безоговорочной любви к Някрошюсу можно усмотреть тоску по "театру народов СССР" – "бывшим нашим" национальным культурам, таким родным и таким далеким. Мощный осколок авторского театра, каким в России был когда-то театр Эфроса и Товстоногова, Эймунтас Някрошюс впитал в себя традиции русского психологического театра, глубинные языческие корни и католическую религиозность Литвы.

В перестройку он потряс Москву антисоветскими спектаклями "Нос", "Пиросмани" и "Квадрат". Затем поставил всего Чехова (кроме "Вишневого сада") и шекспировские "Отелло", "Гамлет" и "Макбет".