Евгений Миронов: Доброта и простота – самое дорогое, что у нас есть

В течение трех вечеров киевляне наслаждались блистательной игрой народного артиста России Евгения Миронова. В спектакле московского Театра Наций "Рассказы Шукшина" латвийского режиссера Алвиса Херманиса он создал целую галерею образов шукшинских героев.

— Евгений Витальевич, Вы считаетесь актером, которому подвластно воплощение сложнейшего в психологическом смысле материала. Находите ли Вы такой материал у Шукшина, писателя, на первый взгляд, простого, незатейливого?

— Вы правильно сказали: на первый взгляд. Шукшин – не Достоевский и не Шекспир. Это другой кладезь, неповторимый и по-своему интересный. Такого количества характеров, совершенно разных, противоречивых, нет, наверное, ни у одного автора. И показать их, тем более в рамках одного спектакля, ничуть не легче для актера, чем сыграть персонажей Достоевского. ... Героев Шукшина объединяет одно – доброта. Они несут положительный заряд. Когда мы работали над спектаклем, Алвис Херманис говорил мне: это ваше золото, ваша валюта, самое дорогое, что у вас есть, самое чистое – доброта, простота, непосредственность. Эту "валюту" сыграть очень непросто, хотя многим режиссерам и актерам и даже зрителям кажется, что они знают, как играть Шукшина. Сапоги, телогрейка – и вперед. Задача гораздо сложнее. ...

— В чем особенность Театра Наций, которым Вы уже несколько лет руководите?

— Это не совсем театр. Это целый международный экспериментальный центр, где известные и менее известные режиссеры из разных стран ставят свои спектакли с русскими артистами. Мы обмениваемся студентами и молодыми талантливыми режиссерами, которых так не хватает в Москве, и, к сожалению, мало кто думает о том, как их вырастить.

— В чем причина дефицита?

— В деньгах. Время поменялось. Людям хочется всего, сразу и сейчас. Это коснулось всех, в том числе режиссеров и актеров. Хватануть – и жить дальше. Молодые режиссеры уже после четвертого курса уходят снимать сериалы. Цель – быстро сделать деньги. Кстати, кто в сериалы уходит, тот редко возвращается к чему-то серьезному. Есть другой вариант: их назначают руководителями театров, и они начинают ставить что попало. Кажется, совсем недавно я учился у Табакова в школе-студии МХАТ, но, поверьте, мое поколение совсем не думало после выпуска о машинах, квартирах, дачах. Нас распирало от замыслов. Нам хотелось реализоваться.

Меня всегда вдохновляло старшее поколение актеров. Вот читал недавно последние дневниковые записки Олега Ивановича Борисова. Кажется, все умел, но какая серьезная работа над собой, какая требовательность к себе! Уже незадолго до смерти он написал: "Я неправильно играю сцену смерти Павла (в спектакле о царе Павле І. – Авт.). Что я наделал?" Еще одна запись: “Сегодня читал Пушкина. Это провал! Так читать нельзя". Вся его жизнь – творчество. Счастливейший человек.

Вопрос "Что с нами происходит?", которым когда-то задавался Шукшин, актуален сегодня, как никогда. Наверное, Василий Макарович и не предполагал, что все так далеко может зайти.