...

— Вы играете в спектаклях обоих первоклассных западных режиссеров, которые часто ставят спектакли в России – у Петера Штайна и у Деклана Доннеллана. Их творческий почерк сильно разнится?

— Очень сильно! У всех свои правила. ... Деклан Доннеллан в течение девяти лет ездит с нами, вот и в Таллинн он приехал, смотрит – и очень многое меняет. ... А Петер Штайн – при всем уважении к нему – опирается прежде всего на незыблемый порядок. Он поставил – и это должно так стоять. Типичный немец.

— Что-то вроде ситуации из фильма "Воздушные приключения получается": немецкий офицер может сделать все, если у него есть соответствующая инструкция?

— Да. Это ментальность, которая диктует методику работы. Это не хорошо и не плохо. Это данность, с которой необходимо считаться.

— У Штайна Вы сыграли короля Клавдия в "Гамлете". У Доннеллана сыграли...

— Во всех трех спектаклях, которые он поставил в Москве. ...

— С "Гамлетом" и "Борисом Годуновым" повезло: посчастливилось их увидеть. И вот что удивило: оба властителя у Вас оказались неожиданно интеллигентными людьми. И с Годуновым это исторически верно: умный был человек. По сути дела, первый после Ярослава Мудрого русский правитель, который стал устанавливать прочные контакты с Западом. А Клавдий по традиции изображается очень брутальным, жестоким, абсолютно средневековым человеком, рядом с которым ренессансный гуманист Гамлет просто не знает,что делать: король абсолютно чужд каким-то представлениям о нравственности.

— Тем не менее Шекспир вложил в его уста монолог об угрызениях совести, о том, как он тяготится пролитой кровью. И от этого никуда не денешься. Тут вопрос трактовки. И когда я узнал, что моей партнершей в роли Гертруды будет Ирина Купченко, трактовка выстроилась сама собой: ради этой женщины можно убить и брата.

— Но вообще ему брата убить – не то, что выпить бокал вина?

— Мне кажется, нет. Так было бы слишком неинтересно. Он все-таки не законченный убийца. Делает это не слишком часто. Если можно достинуть цели, не убивая, то и не пачкает рук кровью.

— А в то, что Годунов убийца, Вы верите?

— Не верю. И последние исторические исследования доказывают, что он не мог желать смерти Димитрия – тот был сыном седьмой жены Ивана и никаких прав на престол не имел. Но то, что это произошло в его царствование, и в этом виновно его окружение – не так поняли царя или просто не доглядели – все равно ложится на его совесть. Человек такого ранга, взвалил на себя ответственность за страну, за народ, он отвечает за все. И это его мучит и не дает спокойно жить.

— Доннеллан дает Вам трактовки ролей, концепцию спектакля?

— Категорически – нет! Он вообще о концепции ничего не говорит. Он предлагает парадоксальные идеи. Войти и поцеловать своего врага. Что не написано у автора. Выпить или закурить в тот момент, когда это совершенно не продиктовано сценой. И мы пробуем так поступать – и это дает какие-то результаты. Иногда он, посмотрев, что выходит, отметает свои парадоксальные ходы. Но иногда он хочет видеть, что происходит с теми героями, которых в данный момент нет на сцене – и возникает некое параллельное действие. ...