Владимир Этуш считает себя слишком старым, чтобы играть Бабу-ягу. Но вполне подходящим для роли Марлен Дитрих...

— Предложение сыграть у Петера Штайна было для Вас неожиданным?

— Мы были знакомы и раньше. Он выступал у нас в училище, общался со студентами... Перед "Гамлетом" Штайн советовался со мной насчет исполнителей и среди прочего сказал: "Знаешь, в "Гамлете" есть две небольшие роли, но их должны играть хорошие (шепотом: "Он сказал "большие", я не хочу повторять его слова!") актеры". И действительно, если проследить историю постановок "Гамлета", то Первого артиста и могильщика всегда играли первые артисты театра. Поговорили-поговорили, а потом он сделал мне конкретное предложение – сыграть Первого артиста. А сейчас я играю еще и могильщика.

На первой репетиции Штайн преподнес мне сюрприз. Говорит: ты будешь петь. Я отвечаю: не буду, не умею! А он: будешь-будешь... Закончилось все тем, что я появляюсь на сцене в образе Марлен Дитрих – в белом парике и так далее. И фонограмма идет. Вот, дескать, как артисты себе зарабатывают на жизнь. Потом я снимаю парик, говорю: "Здравствуйте, принц", и он спрашивает: "Что тебя привело к такой жизни?" Я отвечаю: "Кушать хочется!" Зал принимает это очень близко к сердцу.

— Спектакль сейчас играется на арене Московского цирка – это сложно для актеров?

— Очень. Мизансцена все время круговая. Я не имею права стоять и произносить текст – я все время должен находить какие-то точки, чтобы меня все видели и слышали. И все равно какая-то часть зала меня не слышит. Я дружил с Юрием Владимировичем Никулиным, и его жена, которая сейчас консультант в цирке, немножко объясняла мне, где у них есть провальные, где выигрышные места. Оказывается, в центре арены нельзя ничего говорить, потому что все уходит под купол. Есть свои секреты, технические. ...