Музыкальная часть фестиваля TERRITORIЯ сосредоточена на творчестве Теодора Курентзиса. ... Кульминацией стала "Мистерия о конце времени" К. Орфа (1972), сыгранная в Концертном зале имени Чайковского. Обращение к последнему театральному сочинению Орфа воспринималось продолжением темы, поднятой Т. Курентзисом на прошлом фестивале. Тогда в КЗЧ прошла программа под названием "Lacrimosa", где центром музыкальных размышлений стало прощание с жизнью (напомню, что Lacrimosa – часть секвенции Dies irae, описывающей ужасы Страшного суда). И Мистерия, по сути, опять поднимает те же метафизические проблемы, но воплощенные через синтез разных искусств: музыки, слова, жеста, световой партитуры, а по воле постановщиков – и кино.

Что касается достоинств произведения Орфа, то оно, пожалуй, не вносит ничего нового в стилистику его музыки: узнаваемое остинатное скандирование ударных и хора отсылает нас к кантате "Катулли кармина". Скачкообразные возгласы у солисток – певицы Татьяна Куинджи, Марина Поплавская, Наталья Загоринская, Вероника Джиоева, Медея Ясониди, Юлия Корпачева, Наталья Владимирская, Татьяна Горбунова (которые уже к середине Мистерии начали испытывать дискомфорт от обилия скачков в верхнюю тесситуру) – так же рассыпаны по разным сочинениям композитора. Оркестр включает излюбленные Орфом рояли (здесь – в количестве трех), трактованные в духе Стравинского как ударные инструменты, три арфы, многочисленные литавры, барабаны, маримбу, ксилофон и всякую экзотическую мелочь, духовые инструменты и две виолы да гамба, медитативное соло которых завершает эту циклопическую композицию.

Пророчества сивилл и отшельников, пугающих Судным днем, карой и возмездием за грехи, вопрошающих о конечном смысле бытия, а также обращение к Богу как к первопричине всех вещей – вот основная канва либретто Орфа. Для его сценического воплощения режиссер К. Серебренников и команда – Н. Симонов (художник-сценограф), А. Романов (художник по свету) и К. Преображенский (видеоарт) – использовали все возможные постановочные штампы, соорудив некую мешанину. Здесь были и люди в противогазах, и шествие чернорубашечников, кинопроекция хроники на фоне портретов российских правителей XX века – Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева (почти как в "Детях Розенталя"), кощунственно начиная ряд от Николая II. Двусмысленно выглядит Люцифер, произносящий: "Отец, я согрешил" – и вместо предполагаемых Орфом черных доспехов, шлема, плаща предстает в облике молодого мужчины (модель Данила Поляков) в туфлях на шпильках, в накинутом рыжем полушубке поверх трико. Меха неясного происхождения сразу же были изящно скинуты, обнажив костистый скелет, а вот рыжий паричок никак с головы не снимался, как не ерошил длинные кудри герой. Таким ли мыслился акт покаяния Сатаны? Вряд ли. Так что "Мистерия", переходящая временами в фарс, оставила впечатление чего-то шумного, бесформенного (упрек в данном случае Курентзису) и эклектичного. Организаторы фестиваля декларировали свое право на эксперимент, и, вероятно, имеет смысл так и оценивать российскую премьеру "Мистерии" Орфа, не рассматривая данную трактовку как апофеоз современного искусства.