Телеканал "Культура" отметил свой 10-летний юбилей. Казалось бы, 10 лет – срок небольшой. Но это были особые годы – очень важные и для страны, и для культуры. Об этом и многом другом рассказывает актер, художественный руководитель Театра Наций, член Совета при Президенте РФ по культуре и искусству Евгений Миронов.

— Евгений Витальевич, Вы помните, какие эмоции и мысли у Вас возникли, когда телеканал только начал свое вещание?

— Я подумал, что это благое дело скоро кончится. В то время быстро развивалась жизнь, и все вокруг находились в состоянии неустойчивости. Мне казалось, что деньги сожрут любую хорошую инициативу, заставят всех прогнуться под гнетом коммерциализации и государству придется отказаться от этой затеи. Но нет, канал здравствует, развивается, и я этому рад. Это дорогого стоит.

— Ваше отношение к телеканалу "Культура" менялось на протяжении 10 лет?

— Помню, в первое время, когда телеканал только начинал свое вещание, возникало ощущение, как будто на "пятой кнопке" мы получили наследие советской системы. А сейчас многое поменялось. Мне нравится, что на экране я вижу молодые лица. Это современные, яркие ведущие, в каждом чувствуется индивидуальность, особый авторский взгляд на культуру. Бывает, по вечерам "перелистываешь" каналы (конечно, такое редко удается, но все же) и не обращаешь внимания на их логотипы, останавливаешься на самом интересном, выбираешь только то, что тебя цепляет, задевает. Смотрю, что за телеканал, – и почти всегда это "Культура". Я думаю, это хороший признак!

Сейчас, к сожалению, в создании любого культурного продукта самой главной проблемой является то, как подать и как его упаковать. Потому что люди реагируют, как собачки Павлова: на яркий свет, на запах, на появление оголенных поп. Слава Богу, канал "Культура" не скатился до низменных запросов публики. С другой стороны, об искусстве рассказывается понятным и доступным языком, на экране я вижу современную "картинку". Видно, что телевизионщики пользуются современным оборудованием, создан современный дизайн. Я вижу, что появляется много передач, рассчитанных на молодую аудиторию. И это хорошо: количеством, чуть ли не силой, иначе никак. Нужно насаждать культуру именно насильственным путем.

— Но насильно мил не будешь...

— Нет. Как раз будешь. Это как прививка: ее делать не хочется, но надо. А если не сделаешь, то можно заболеть. В России миллионы нуждаются в такой насильственной прививке, уж извините за такое медицинское сравнение. Канал "Культура" выступает как врач с десятилетним стажем...

— Как, на Ваш взгляд, представлено искусство на телеканале "Культура", и в чем отличие его стиля от подобных зарубежных телеканалов "ARTE", "Mezzo"?

— Мне кажется, наше телевидение в целом очень отличается от зарубежного. Оно более интересно в смысле возникающих в медийной сфере проблем. У нас все более сложно и запутанно. Вещание телеканала "Культура" для меня лично более захватывающее потому, что оно представляет многосторонний охват искусства. Это не просто канал классической музыки или канал, посвященный только театру. Потрясающе, что каждый в эфире может найти то, что ему хочется, то, что лично ему по душе. Я представляю, как это тяжело делать, потому что для выполнения всех поставленных задач нужно много разноплановых специалистов. А профессионалов у нас сейчас очень мало.

— Что значит профессионал? Это человек, владеющий телевизионным мастерством и разбирающийся в искусстве?

— Несколько другое. Я считаю, что каждое дело требует своих узких специалистов. Если ты снимаешь документальное кино, то ты не можешь вести ток-шоу. Потому что каждый жанр – это отдельная задача и отдельная профессия. Я как-то снимался в одной зарубежной картине, и меня поразило то, что в штате был отдельный специалист, занимающийся и отвечающий исключительно за сервировку стола, необходимого для антуража сцен. Вы можете себе представить? Вот у него такая профессия, такая узкая специализация. У нас же всегда специалисты широкого профиля. В итоге страдает качество.

— В передаче "Эпизоды" Вы говорили, что театр не должен потакать вкусам и потребностям зрителей. Как Вы считаете, для телевидения этот принцип также верен?

— Нет, конечно. Телевидение сегодня – это очень важный рычаг воздействия на зрителей. Поэтому необходимо находить общий язык с публикой. Если не подобрать нужную дозу в подаче материала, то ничего не получится в излечении людей от различных духовных болезней.

— То-есть, наше общество нуждается, на Ваш взгляд, в лечении культурой?

— Ну, а как же!? По-моему, у Сухово-Кобылина есть такая фраза: "Народ глуп-с, но ка-а-а-ак глуп-с! Та-а-ак глуп-с, так глуп-с! Ну и славно, господа!". Куда поведут, туда народ и пойдет. Конечно, сейчас я говорю об общей массе. Потому что тем, кто не представляет себе жизни без культуры, кто чувствует потребность в искусстве, суждено выжить в любых условиях.

— За 10 лет какие изменения произошли во взаимоотношениях между телеканалом и его публикой?

— К сожалению, отношение зрителей поменялось не так, как хотелось бы. Появилось множество соблазнов, активно развиваются различные коммерческие формы искусства – это и кино на большом экране, это и кабельное телевидение. Но, думаю, все идет своим чередом. Я считаю, что десять лет назад случилось настоящее чудо. Такого телеканала согласно исторической логике просто не могло быть, особенно в тот период, когда было решено его создать.

До сих пор меня удивляет, каким образом, во-первых, сказали об этом именно Ельцину, во-вторых, как попали в нужное настроение. Может быть, к нему только и нужно было идти. Ведь он был человеком непредсказуемым... Но осуществилось. И у нас теперь отдельный канал без рекламы, свободный от низменных тем, о которых в нормальном обществе не принято говорить.

— Как на телевидении нужно рассказывать о театральных постановках?

— Мне трудно об этом рассуждать, потому что я в этом не профессионал. Но думаю, все зависит от того, кто говорит. Сколько раз я видел, как приезжает съемочная группа и ребята не знают, куда они приехали, кто ставит, как зовут актеров. И спрашивают: "Расскажите, пожалуйста, а что здесь происходит?". Становится скучно и неприятно... Если же я вижу человека, который интересуется всеми процессами в театре, который в курсе событий, тогда я разрешаю ему снимать на моих репетициях. Безусловно, мне это мешает, но я понимаю, что все же необходимо пойти на этот шаг, потому что кому-нибудь это будет интересно. А может быть, это вообще повлияет на процесс понимания и осознания самого важного в спектакле. Театр – это очень тонкая структура, особенно, когда рождается спектакль. Нужно очень бережно обращаться с ней, случайно не помешать процессу его рождения и найти самый интересный момент, ключевой ракурс, увидеть жизнь закулисами. К сожалению, почти никто этого сейчас не делает.

— Если бы Вам предложили делать свою авторскую программу на телевидении, о чем бы она была?

— Мне уже предлагали вести передачу на "Культуре". Я хотел рассказывать о лучших театральных премьерах, поставленных во всем мире. Я думал, что буду даже летать в самые отдаленные точки мира, чтобы самому видеть то или иное событие, общаться с режиссерами, с артистами и, что называется, из первых уст рассказывать телезрителям об этом. Но это тяжелая работа, которая к тому же требовала бы очень больших финансовых затрат.

Сейчас уже этот проект не столь актуален. По-моему, в "Новостях культуры" воплощена эта идея, и очень хорошо. Да и нет времени и сил на все. Мне не хочется быть вечным гостем в этом деле: приходить за 5 минут до эфира, судорожно смотреть на тот текст, который для тебя накидали. В этом – сплошная фальшивка. Нужно самому во все вникать и готовиться.

— Как Вы относитесь к созданию телеверсий театральных постановок и в чем здесь сложности, на Ваш взгляд?

— Я очень ценю телеверсии. Что делать миллионам людей, которые не могут побывать на премьерах в Москве и Петербурге? И даже когда спектакль приезжает в российские города на гастроли, билеты очень дорогие. В этом жанре существует своего рода компромисс, но что делать? Телеверсии сильно отличаются от оригинала, но даже если остается крупинка того зерна, то это уже достойно существования.

— Это могли бы быть постановки Театра Наций?

— Если я пойму, что они достойны того, чтобы остаться запечатленными на пленку, фактически стать частью истории русского театра, то – да, мне бы этого хотелось. Но в репертуаре театра нужно всегда разделять: то, что останется для будущего поколения, и то, что временно и преходяще.

— Существует ли будущее у этого микста театра и телевидения?

— Конечно, такой жанр должен существовать. Но, во-первых, это вопрос денег. Во-вторых, не каждый спектакль можно перенести в телевизионный формат. Есть спектакли, которые умирают вне сцены. Например, я играл в спектакле "Еще Ван Гог...", поставленном Валерием Фокиным. Это абсолютно сиюсекундная вещь, которая воздействует здесь и сейчас. Так задумывалось режиссером, так и исполнялось. Уверен, что его невозможно трансформировать во что-то другое. Есть же другой тип спектаклей, как, например, "Номер 13". В нем обозначены четкая структура, жанр, действие – такой вариант можно адаптировать для формата телевидения. Там, где спектакль построен исключительно на каких-то эмоциональных процессах, где энергетика составляет сущность спектакля и его смысл, невозможно сосуществование театра и телевидения.

— Понятие культуры включает в себя много различных практик. Что, на Ваш взгляд, недостойно того, чтобы быть показанным в эфире телеканала "Культура"?

— Если рассуждать в рамках культуры, то не должно быть никакой цензуры. Нужно знакомить с различными практиками, как мы это делаем на нашем фестивале TERRITORIЯ. Мы привозим очень разные спектакли, которые часто вызывают возмущение, гнев у одной части публики, а у другой – восхищение. Это должен решать сам зритель. То, что произошло с выставкой "соц-арт", которую не хотели пускать за рубеж, – постыдный акт, который возвращает нас в советское прошлое. Да, в этой выставке воплощена разная Россия, и здесь нет ничего позорного. Подобные события, которые вызывают бурный отклик в обществе, нужно показывать, но, может быть, для этого выбирать другое, более позднее время. Я желаю телеканалу "Культура" стоять за нашу культуру до конца!