Для Евгения Миронова этот год выдался поистине плодотворным и успешным: главные роли, о которых многие актеры мечтают всю жизнь, престижные премии и награды, всенародная слава и статус звезды... Кажется, что его ведет за руку сам Бог.

Меня интересовало только одно – какой Женя Миронов человек?

И вот таким вышло наше интервью.

— Скажите, а кто такой Женя Миронов?

— Женя Миронов? Не знаю, трудно самого себя оценивать. Я, наверное, еще плохо себя знаю и каждый раз в работе, в ролях проверяю, роюсь, ищу что-то...

— И в какой роли больше всего нашли себя?

— Думаю, в Гамлете. Потому то, может быть, впервые мне не понадобилось искать характер героя. Я шел от своих внутренних ощущений, от себя. Хотя, понятно, я не принц – это другая кровь, другая кость и другой человек.

— А какая роль была для Вас чужой, не органичной Вашему внутреннему мироощущению?

— Да все они поначалу очень чужие, все трудно "приклеиваются". Это только кажется, что легко войти в роль. Но если по-настоящему искать характер и сущность человека, можно копаться до бесконечности. А иногда всего одна деталь помогает приоткрыть завесу над внутренним миром героя. Например, в романе Достоевского нет описания внешности Вани Карамазова, и мне трудно было понять его образ. И вдруг я обнаружил в книге маленькую деталь – у него одно плечо было выше другого. Это мне подсказало, что Ваня закомплексованный и внутренне зажатый человек. И такой физический перекос обозначает, что у него какие-то вещи в душе перевешивают, нет внутренней гармонии.

— Был ли в Вашей творческой биографии образ, который остался для Вас непонятным и не принятым?

— Нет, пока такого не было. Ведь кого я могу обмануть? Прежде всего – себя. И если бы почувствовал, что не вхожу в роль, отказался бы от нее.

— Что для Вас театр больше – личная исповедь или профессия?

— Личная, по-другому не может быть. Это моя школа и, безусловно, что-то еще. Бывает, хочется поделиться со зрителями своими чувствами, мыслями, но иногда этого совсем не хочется. К примеру, мне надо играть в спектакле, а в жизни появляются какие-то сложности, проблемы... И в такие моменты думаешь – для чего я выхожу на сцену? Смысл профессии теряешь, что ли. Знаете, я еще никому этого не говорил: я вышел на сцену и играл спектакль в день похорон моего папы. Это никакой не подвиг, в актерской среде такое принято. Не отменяются спектакли в дни похорон самых близких людей. Роль далась мне с большим трудом, хотя говорят, что неплохо получилась. Но я играл и думал – для чего я это делаю? Почему?! Мне ведь сейчас не хочется не то что делиться со зрителем самым сокровенным – мне видеть никого не хочется! А я вынужден играть. Вот тогда у меня появилось даже какое-то разочарование в своей профессии, я подумал: какая все-таки чудовищная вещь – быть актером. Это с одной стороны. А с другой – большего счастья я в жизни не испытывал, чем когда чувствую – не важно, в спектаклях или в кино, – что все получается.

— Вы вспомнили об отце... Что для Вас значит семья?

— Это мой тыл, и я уверен в нем на 100, на 200 процентов! Это бескорыстная любовь родителей, за которую я всегда останусь в долгу. Моя мама много в связи со мной испытала.

— Вы были трудным ребенком?

— Нет, я очень тяжело болел. Поэтому и папа, и мама много пережили. Мама всегда хотела ,чтобы я стал артистом. А недавно, оттого, что мы сейчас очень редко встречаемся из-за моих постоянных разъездов, она сказала: "Если бы ты не был артистом, я бы тебя чаще видела". И я подумал: вот как интересно в жизни получается – мы мечтаем о чем-то, а когда мечта сбывается, можем об этом пожалеть.

— Есть ли вещи, которые Вы всегда берете с собой в поездки?

— Да, есть такие – смешные и глупые. Когда-то девушка подарила мне зайца. То ли это для меня память о нашей любви, то ли еще что-то, но этот заяц посмотрел со мной вест мир. Он уже немножко потрепанный и оборзевший заяц, но я всегда в и везде вожу его с собой. И в Киев тоже привез, сейчас с ним играет моя собака.

— У Вас есть собака?

— Да, тойтерьер Чапа, ей всего год.

— Вам нравится эта порода?

— Все получилось случайно: в парке продавали щенков, мама увидела эту собачку и просто влюбилась в нее. Мы ведь собачники, у меня собаки были с детства.

— Женя, а Вы хороший друг? И что для Вас значит дружба?

— Думаю ,что лично я не очень хороший друг. Я эгоистичен, я не успеваю дружить. Мне не хватает времени,. А дружба – это жертва: для друга нужно жертвовать временем или делами, собой или собственными интересами. Я стараюсь поддерживать отношения, но иногда пропускаю какие-то важные моменты – много суечусь, много работаю. Тем не менее, мне повезло: у меня есть близкие друзья (их немного, но так и должно быть), которым я могу позвонить в любое время дня и ночи, радостое у меня известие или наоборот. И считаю это большим везением, потому что знаю и теперь уже понимаю, что надо беречь такие отношения и постоянно в огонь подкидывать какие-то ветки, чтобы сохранить и не потерять в своей жизни дорогих тебе людей.

— При такой профессиональной загруженности не кажется ли вам, что личная жизнь находится "на обочине"?

— Я бы не сказал, что на обочине...

— Такое колоссальное количество работы не может не отнимать времени у чего-то очень личного...

— Безусловно, но у меня все это взаимосвязано. Я не разделяю строго: сейчас у меня работа, а потом – личная жизнь, звоночек отзвенел в шесть вечера, и я схожу с работы. У меня спектакли порой заканчиваются в двенадцать – полпервого ночи, и потом я не могу еще два часа уснуть. Вот раньше, правда, у меня была цель, и я шел, как бульдозер, к этой цели. Только профессия была на первом плане, все остальное – на втором. Сейчас я скучаю по каким-то жизненным проявлениям. Например, я раньше совершенно не умел отдыхать, мне это не нравилось, а теперь – интересно! Я раза три отдыхал на горнолыжных курортах.

— Где предпочитаете кататься?

— Во время гастролей во Франции я открыл для себя замечательный лыжный курорт на севере страны – Межев. Сейчас, если выпадает возможность, обязательно туда заезжаю. Вот это новый мир для меня! Оказывается, можно радоваться снегу, потрясающим горам. И это совершенно другое ощущение жизни. И ведь дело не только в лыжах. Сейчас я могу фокусировать внимание на каких-то деталях, замечать мелочи, чего раньше со мной не было.

— Женя, а Вы экстремал?

— Да, но я экстремал в профессии. Я не очень люблю экстремальные виды спорта: мне нужен покой из-за очень интенсивной нагрузки на сцене. А в театре или кино могу работать круглосуточно, если я очень заинтересован и мне нравится роль. И могу рисковать – это мне тоже очень нравится.

— Вы играете в жизни? Никогда не ловили себя на мыли, что в данный момент играете какую-то роль?

— Нет, я так устаю, что мне совершенно не до того. Мне это и не требуется. Ведь играть нужно с какой-то целью. А мне это чуждо.

— Есть ли у Вас образ идеальной женщины?

— Нет. Симпатии возникают спонтанно, на каком-то энергетическом уровне, иногда на уровне запаха что-то такое появляется. И это может быть совершенно неожиданно.

— Может ли это быть любовью с первого взгляда?

— У меня почти всегда так и было.

— Вы верите в любовь на всю жизнь?

— Я знаю такие счастливые примеры, но они очень редки. И я смотрю на такие отношения, как на сказку. Особенно сейчас, немного познав себя, почувствовав, насколько я сложный человек...

— Жертвовали ли Вы когда-нибудь работой ради личной жизни?

— Да, у меня такое было несколько раз.

— Жалели потом об этом?

— Нет, как потом можно все анализировать? Так получилось – значит, так тому и быть!

— Предательство – это...

— Это очень тяжело прощается, очень тяжело.

— Вы долго помните обиду?

— Нет, я совершенно необидчивый человек в том отношении, что не таю зля и могу быстро простить. Но... Как точнее сказать? Глаз печалится, и ничего с собой поделать не можешь. Предательство где-то внутри запоминается, несмотря на то, что я потом могу с предавшим меня человеком общаться. Но что-то важные ломается. Как у Чехова – "лопнула струна" – и все.

— Как Вы боретесь с депрессиями, негативными эмоциями, которые мешают Вам работать и общаться с людьми?

— Трудно, как и все. Универсальных рецептов нет. Впрочем, замечательная писательница Татьяна Толстая как-то сказала удивительную вещь: "Если тебе холодно – не стой, как дурак, а прыгай, согревайся". Она эти слова в шутку сказала, а я запомнил, и они у меня как-то по-детски в голове отпечатались. Это действительно хороший совет – заняться делом. Меня всегда спасала работа. Но есть даты, которые трудно переживаются, особенно мужчинами. Помните, как у Платонова? "Мне 35 лет, а я ни черта в вашей жизни не сделал!" Моменты, когда задумываешься, оглядываешься назад, подсчитываешь, что будет впереди. Правда, я этим никогда не занимался: никогда ничего не просчитывал, не считал и не вспоминал. Я иду и иду. Из состояния депрессии всегда выходил благодаря работе. Хотя, например, после роли Мышкина отходил очень тяжело. Это, скорее всего, связано с погружением в материал: Достоевский очень тяжелый автор. И мне помогла следующая работа – "Вишневый сад". Я уехал в Вильнюс, начал репетировать у Някрошюса. И работа над ролью выбила из меня депрессии, помогла стать на другие рельсы.

— Часто ли Вы прислушиваетесь к интуиции? Или руководствуетесь в жизни только умом?

— В нашем актерском деле интуиция имеет очень большое значение. Я достаточно тяжело делаю выбор, но после длительных раздумий всегда стараюсь прислушаться к себе: что-то екает или нет? Это чаще всего и определяет мой выбор.

— А как Вы выбираете, допустим, одежду?

— Это просто безумие! Чаще всего по принципу "увидел – почувствовал, что моя вещь, – купил". Квартиру я тоже так выбрал. Там, где я сейчас живу, жила парикмахер, которая меня стригла. И когда я пришел в эту квартиру, то влюбился в нее с первого взгляда, почувствовал, что это МОЯ квартира, увидел себя в ней. Что касается подбора вещей – это катастрофа! Не умею, боюсь, мне не нравится этим заниматься, а поэтому могу выбирать долго и мучительно.

— Как Вы следите за собой? Выполняете ли какие-то физические упражнения?

— Работа – лучшая тренировка, я играю физически сложные спектакли, а еще у меня есть небольшой тренаж для поддержания физической формы, который я сам придумал. Недавно снимался в картине, где мне надо было скакать на лошади, сейчас готовлюсь к роли, где нужно боксировать, поэтому активно занимаюсь боксом.

— Тяжело?

— Тяжело. Бокс – вообще не мой вид спорта. Когда мне тренер говорит: "Ты бей ему по печени!", – я сразу представляю себе печень этого несчастного человека, которая вдруг от моего кулака вся сжимается... За что я эту печень сейчас буду бить? Не могу боксировать, потому что сразу начинаю представлять себе какие-то картинки, а в боксе это недопустимо: перед собой надо видеть лишь куль с мясом. Не мое это! Но что делать, если боксировать нужно для роли?

— А конный спорт Вы любите?

— Если бы у меня было больше свободного времени, с удовольствием ездил бы на лошади – это очень здорово! У первой в моей жизни лошади была кличка Вулкан, и ее нрав полностью соответствовал этой кличке. Но что она только ни вытворяла, а я не упал и потом страшно этим гордился!

Ни в какие спортклубы не хожу, потому что нет времени. Посещал их одно время, но там все так красиво, звучит расслабляющая музыка – к гантели рука просто не тянется. Хочется посидеть, выпить свежеотжатый сок – но не заниматься спортом!

— Женя, Вы согласны с утверждением, что отдых – это смена видов деятельности?

— Нет, это не отдых, а спасение от дурных мыслей.

— А что такое, по-Вашему, отдых?

— Иногда – тупо лежать и переключать телепрограммы. Иногда – общение (тоже редко бывает) с теми, с кем хочется пообщаться.

— Как Вы ограждаете себя от неприятных людей?

— Никак не получается, совершенно не умею этого делать.

— Бывало, что срывались, грубили?

— Конечно, бывало. Например, в Киеве мне принесли на спектакль газету, где напечатали большое интервью со мной. Корреспондентка пишет, что сразу после вручения "Золотого орла" она со мной связалась по телефону, и я дал ей такой обширное интервью. Мне было очень неприятно читать то, что там написано! Во-первых, после вручения я сел в самолет и тут же улетел на съемки в Петербург, а оттуда – к вам в Киев. Я просто физически не мог с ней пообщаться! А во-вторых, несмотря на общий приятный тон по отношению ко мне, очень неприятно, что это все придумано, ведь интервью не было! И кое-где в разговоре я выгляжу просто дураком. Мне было не очень приятно читать всю эту чепуху. Из-за подобных публикаций я крайне редко даю интервью. И если меня что-то не устраивает в работе, веду себя жестко. Ведь мы делаем общее дело с режиссером и актерами. Мало того – так изначально со школьных времен сложилось, что я очень серьезно отношусь к тому, чем занимаюсь. Не просто как к зарабатыванию денег – для меня это смысл жизни. Когда-то на дипломном спектакле "Матросская тишина" Галича в постановке Олега Табакова, во МХАТе, у меня была совсем маленькая роль, и я играл не напрягаясь, очень плохо. И Табаком – великий Табаков! – после спектакля мне сказал: "Эти 100 человек (а мы играли в маленьком зале) тебе больше никогда в жизни не поверят." Как так?! Все, говорит, ты их разочаровал НА-ВСЕ-ГДА, ты их потерял. Потому что они увидели – ты как актер их обманул. А я очень восприимчивый человек, и мне с тех пор эта фраза так вошла в голову, что я чувствую перед зрителями огромную ответственность. И когда мы делаем общее дело, мне абсолютно все равно, испорчу я кому-то настроение или с кем-то отношения или нет. Принципиально для меня важно лишь дело, которым я занимаюсь.

— Не хотите попробовать себя в роли режиссера?

— Думаю, что в театре после таких великих маэстро, как Штайн, Някрошюс, Фокин, Доннеллан, это закрытая дверь. Вижу, как многие мои коллеги – не судите, да не судимы будете – пытаются делать постановки в театре. Но я считаю, что профессия режиссера театра дается от рождения, этому невозможно научиться. Меня тянет что-то поставить со студентами. Что касается режиссуры в кино – я все равно к этому когда-то приду. Потому что в кинематографе возможен вариант – показать свой авторский взгляд.

— Женя, о чем Вы сейчас мечтаете?

— Есть мечта... Даже не мечта, а больше желание – найти с самим собой гармонию, внутренний покой, но не тот, что успокаивает и "упаковывает". Когда-то Зиновий Ефимович Гердт сказал: "Самое прекрасное в человеке качество – комплекс неполноценности. Потому что это двигатель, помогающий человеку развиваться". Хочется обрести тот внутренний покой, который дает уверенность, здоровье и полноценность в правильном смысле этого слова.