ВЗОШЛИ ИНЫЕ ИМЕНА. БУДУЩАЯ ЛЕГЕНДА

Газета "Нижегородские новости"
В. Звездова

Наверное, можно было бы начать с того, что в свои 30 лет он буквально осыпан наградами (даже имеет звание "Заслуженный артист России", не говоря о Госпремии и разных там "кумирах"). Но, наверное, гораздо важнее, что он безоговорочно признан критикой, а уж публику и вовсе может брать голыми руками. Он прекрасно знает, как это делается – с его-то филигранной актерской техникой и безграничным личным обаянием! Но он, Женя Миронов, большая умница, он не поддается искушению легкого успеха. Честно отработав период "пылких мальчиков", он круто сворачивает в сторону и с головой уходит в театральные эксперименты Валерия Фокина. Неожиданные, будоражащие, вызывающие споры.

Для актера Миронова сегодняшний период очень важен, он внимательно прислушивается к себе, к своему внутреннему миру: что там происходит – и избегает говорить об этом с журналистами. За последние два года он не дал ни одного интервью. Исключение для нижегородцев было сделано только потому, что в рамках V Международного фестиваля искусств им.А.Д.Сахарова предполагался показ спектакля "Обыкновенная история" по роману И.Гончарова. Да и то Женя попросил: "Пожалуйста, не давайте это в московские издания"...

ЛЮБИМОЕ ДИТЯ

Его действительно любят все, потому что обаяние Евгения Миронова способно растопить, кажется, самый холодный, самый неприступный айсберг. Например, приходя в родную "Табакерку", он первым делом целует в щечки всех наличествующих на данный момент женщин. Ну а улыбку, с которой он произносит: "Здравствуйте, Учитель!", едва завидев идущего навстречу Авангарда Леонтьева, описать вообще невозможно, ее нужно видеть. В этой улыбке все: и искренняя радость от встречи, и огромная человеческая нежность, и безмерное уважение, и благодарность ученика...

— Женя, Вы всегда были любимым ребенком своих родителей?

— Да, всегда.

— Знаете, это очень заметно: Вы открыты миру. Неужели до сих пор не ждете от него никаких подлостей?

Он задумывается:

— От мира? Пожалуй, момент явной открытости уже прошел. Сейчас более грустный момент. У меня все немножко с опозданием идет, уж не знаю отчего. Наверное, мне нужно было чуть раньше понять какие-то вещи. Но, может быть, и хорошо, что я немножко в воздухе витаю? Иногда...

— Какие "вещи" Вы имеете в виду?

— Вполне конкретные. Наряду с "гативными" вещами в этом мире существует вещи негативные. Существует предательство. Существует измена...

— Выходит, до поры до времени предательство и измена Вас не касались?

— Они и сейчас меня почти не касаются. Просто я вижу их. Но, вероятно, как-то так организм мой устроен, что я все время от этого... не знаю, в стороне, что ли... Хотя вот сейчас мне легче играть вторую часть "Обыкновенной истории", когда Сашенька Адуев перерастает в немыслимое чудовище, очень современное и сегодняшнее. Так что дядюшка по сравнению с ним – Адуев-младший. Когда-то мне было легче играть первую часть. Мы ведь все были такими в молодости, поэтому, собственно, она и называется – "ОБЫКНОВЕННАЯ история"...

Адуева-старшего в спектакле "Табакерки" играет сам мэтр, Олег Табаков. Фигура для Миронова сверхважная. Мало того, что роль юного провинциала перешла к нему "по наследству" от Табакова (который когда-то был Сашенькой в знаменитом спектакле Г. Волчек), мало того, что он, подобно Табакову, родом из Саратова, мало того, что он учился на его курсе и еще несколько лет назад многие называли Женю "маленьким Леликом", прозрачно намекая на сходство с молодым Табаковым, Евгений Миронов, вне всякого сомнения, ходит у Олега Павловича в любимцах (тот, конечно, всячески пытается это скрывать, но шила в мешке не утаишь)...

"БЕЛАЯ ВОРОНА"

— Женя, как Вы объясняете феномен "Табакерки"? Личности в театре собраны ярчайшие, что ни актер, то звезда, а закулисных интриг нет как нет.

— Табаков, он же садовник. Он выращивает каждого. Очень долго и бережно. Однажды при мне у него состоялся полушутливый разговор с Волчек. "Эх, вот бы мне такого, как Машков или Миронов," – сказала она. "А ты вырасти!" – ответил Олег Павлович. И в этом есть большая правда. Я не хочу обидеть Волчек, Галина Борисовна сама выращивает актеров-звезд. Но все-таки Табаков... Он не просто артистов выращивает, он выращивает "человеков", личности. Ему очень важно еще в студенческие годы внушить, "что такое хорошо и что такое плохо".

— Вы никогда не чувствуете себя "белой вороной" вне "Табакерки"? Мне часто кажется, что ученики Табакова совершенно не похожи на большинство современных артистов бодибилдингового толка – с накачанными мышцами, но без тени "высоких мыслей на челе"...

— В Москве есть замечательные молодые артисты. Например, потрясающе работает Саша Лазарев в "Ленкоме". Какой там бодибилдинг, у него очень мощный внутренний мир! Но, конечно, с "табаковцами" я общаюсь больше. С другими гораздо меньше. То-есть, постоянно возвращаюсь в свое "гнездо", в свою среду.

Нет, "белой вороной" я себя не чувствую, это точно. Хотя в чем-то мы все "белые вороны". В чем-то не попадаем в ритм общего марша. Ну, ничего, это тоже здорово.

— Критик Ирина Алпатова в своей статье о Вас привела рассказ некой театральной дамы. Дама наблюдала Вас за кулисами перед началом спектакля "Карамазовы И АД" и удивлялась: мол, все люди как люди, а Женя ходит по сцене, что-то про себя бормочет, в роль, что ли, вживается?..

— Ну, это уже легенды...

— Не бормочете?

— По-разному. Потом, что значит "бормочет"? Я, может, по-другому поводу бормочу, а ей показалось, что я, понимаете, с утра и до вечера в образе Ивана Карамазова! Нет, конечно.

ЧЕЛОВЕК СОМНЕВАЮЩИЙСЯ

— Вы боитесь провалов?

— Боюсь. В смысле того, что мне не хочется. Но я думаю, что провал, во-первых, вещь очень относительная, а во-вторых, очень полезная. В моей жизни было несколько действительно провальных ситуаций, и они мне сильно помогли. Я возвращался на землю и начинал все заново. Начинал работать. Провал – классная штука, потому что отрезвляет. Да, можно... не знаю, поплакать там, проваляться три дня носом к стенке, но более сильного стимулятора в природе нет. Провал стимулирует сильнее, чем успех. Успех очень быстро... притупляет. И сам притупляется. Артист наглеет, уж и непонятно, что ему еще нужно...

Но думаю, что не правы и те, кто говорит: "Результат не важен, важен процесс". Да, процесс – это прекрасно, я очень люблю репетировать. Но результат тоже важен. Пусть не сиюминутно, не сейчас, но он обязательно должен быть в перспективе.

— Неудача – тоже результат.

— Да, это хороший итог. Но все действительно относительно. Тарковский не верил, когда ему говорили, что "Иваново детство" – неудача, "Зеркало" – неудача. Он не верил! И думаю, что правильно делал. (Смеется. – В.З.)

Честно скажу, я безоговорочно даже себе не верю. Это такая вещь, ну, что Вы! У меня были разные периоды. Долгое время у меня была шаткая позиция, я размышлял: сомневаться мне или не сомневаться, ну, почему я сомневаюсь все время? Решил: а я не буду больше сомневаться! Ни в себе, ни в чем. А потом услышал, как Зиновий Ефимович Гердт сказал: "Сомнение – это двигатель к самоусовершенствованию". И понял, как это верно! Я же не хочу, чтобы у меня на лбу крупными буквами светилось слово "Мудак"...

— Женя, но посмотрите, в 30 лет Вы уже обладатель огромного количества разнообразных кино- и театральных премий, даже "заслуженным" стали...

— Ну и что? Раневская ничего не имела, никаких премий.

— Неужели признание Вам не приятно?

— Приятно. Мне очень приятно, не буду врать. Но я трезвый человек. Да, я заслуженный артист России, а Меньшиков нет, что же теперь, он хуже меня играет?..

ГАМЛЕТ КОНЦА ВЕКА

Широкой публике он известен, конечно, как киноактер. "Любовь", "Мусульманин", "Лимита", "Змеиный источник"... Но для него самого главным все-таки остается театр, где им сыграны лучшие роли мирового репертуара – от Достоевского и Чехова до Эсхила и Шекспира (4 августа Петер Штайн приступил к репетициям "Гамлета" с Евгением Мироновым в главной роли). Он даже много раз отказывался от заманчивых зарубежных кинопредложений ради интересной работы в театре.

— Там все "полочки" уже давно заняты. Прорваться можно только СО СВОИМ. Что делает Никита Михалков, допустим. Вот эта форточка всегда открыта. А то, что мне предлагали... Ну, это было просто смешно. И недостойно.

— Женя, в спектаклях Валерия Фокина Вы подряд сыграли три роли, построенные как исследование философии безумия: Иван Карамазов в постановке "Карамазовы И АД", чекист Лукоянов в "Последней ночи последнего царя", теперь вот "Еще Ван Гог...". Вам не страшно ходить по тонкой границе между тем и этим миром?

— Страшно. Вообще-то у меня очень устойчивая психика. Бывали времена, когда в течение полугода мне каждый день приходилось играть спектакль. Это очень тяжело. Тем более что я воспитан в духе честного отношения к работе и не умею халтурить. И ничего. А когда мы сделали "Последнюю ночь последнего царя", началась какая-то мистика: меня замучили кошмары. Перед каждым спектаклем и после каждого спектакля. До этого меня никогда в жизни не мучили кошмары... Поэтому тему безумия я для себя пока решил закрыть.

Хотя... что значит "закрыть"? Гамлет тоже парень как бы не совсем в себе: с призраком разговаривает...

— Неужели нисколечко не боитесь за Гамлета браться? Ведь роль-то знаменитейшая, трактовок была масса, обязательно с великими аналогами сравнивать будут...

— Не боюсь, но... пока еще не знаю, как это играть.

— Это Вас мучает?

— Мучает. Но я думаю, что надо наплевать на великие аналоги. То-есть, надо их все посмотреть – и забыть. Потому что все-таки мой Гамлет – это Гамлет конца века...

Пожелаем же Евгению Миронову удачи. Кстати, европейское светило Петер Штайн в успехе Гамлета-Миронова даже не сомневается. Впрочем, мы и без Штайна знаем, что Женя Миронов – это легенда, которая творится на наших глазах. Недаром о нем еще в институте говорили: "С задатками гениальности"...