"Темный я был парень..."

Свою встречу со студентами Евгений Миронов отказывается называть мастер-классом: "Чему могу я вас научить?! Я ведь и сам понемногу учусь на этом фестивале".

TERRITORIЯ именует себя фестивалем-школой. А учиться на нем Миронов (один из авторов идеи феста) предлагает у лидеров мирового театра. "Сейчас про все можно узнать, скажем, что делается на фестивале в Колумбии. Но испытать вживую – это совсем другое", – говорит он студентам, объясняя, что присутствие в зале, соучастие – это как молоко матери, прививающее младенцу иммунитет на долгие годы. "Вот так же и TERRITORIЯ должна научить вас делать правильный выбор, оградить от пошлости", – продолжает он.

Собственно, так актер и строит свою встречу со студентами, делая свой личный опыт их достоянием, рассказывая про незначительные с виду детали образа вроде парализованной руки Дмитрия-Самозванца в "Борисе Годунове" (эту роль Миронов сыграл в спектакле англичанина Деклана Доннеллана), которые помогли ему построить роль.

Разбор ролей приоткрывает не только актерскую кухню, но и психологию творчества. Впрочем, большинство в зале Речного вокзала – будущие артисты, студенты российских театральных ВУЗов. На Миронова они смотрят не как на "медийное лицо", у которого можно взять автограф, а как на старшего коллегу.

Кстати, сама встреча началась со студенческого выступления. Миронов опаздывал минут на десять. Сперва в аудитории раздались робкие хлопки, потом они стали дружнее: хлопали в определенном ритме, все слаженнее и громче. К выходу Миронова это был ритм рэпа, лихо закрученный, но абсолютно не агрессивный. Так что страсти на TERRITORIи кипят бурные и очень творческие.

О себе Миронов рассказывает довольно безжалостно. Например, о том, как не хотел играть Гамлета, во-первых, из-за негеройской внешности, а во-вторых: "Темный я был парень, мне казалось, что это скучно". Пока однажды знаменитый Петер Штайн не поговорил с ним о Шекспире и не предложил ему роль Гамлета, поставив условие – научиться играть на саксофоне. Чтобы заставить 30-летнего Женю Миронова скатиться с верхней ступеньки лестницы, 60-летний Штайн сперва проделал это сам. И встал как ни в чем не бывало – это к разговору о разнице между русской и немецкой актерской техникой.

А вот Деклан Доннеллан, начиная работать, требовал сыграть по четыре варианта решения каждой сцены с Самозванцем, но эти этюды у Миронова не получались, пока он не нашел уже упомянутую "сухую" руку. Это о возможности двух подходов к образу персонажа: от этюдов и от деталей.

"А Вы любите волков, спросил меня Някрошюс, когда пригласил побеседовать о Лопахине в "Вишневом саде", – рассказывает дальше Миронов. – И я, не зная, как ответить, чтобы ему понравиться, сказал: я ко всем животным отношусь хорошо". Это о вечной актерской "пристройке снизу" к режиссеру.

Свой биографический экскурс Миронов заканчивает историей о литовском "Идиоте" Някрошюса, премьеру которого видел недавно в Европе. Глаз горит, он показывает всех персонажей сразу, как бы присваивая гениальный, по его словам, спектакль. И тут студентам тоже есть чему поучиться: например, способности восхищаться чужим результатом, даже если он не имеет к тебе отношения. ...