В начале 2009 года на экраны выходит новый фильм Николая Лебедева "Фонограмма страсти". Сейчас идет монтажно-тонировочный период, но несмотря на занятость, режиссер картины Николай Лебедев нашел время, чтобы встретиться с нашим корреспондентом и поделиться любопытными подробностями о фильме, начиная от задумки сценария и заканчивая дистрибьюцией.

— Сценарий "Фонограмма страсти" был написан в 1997 году. Почему между задумкой и ее воплощением прошло так много времени?

— Судьба, по-другому и не скажешь. Дело в том, что сейчас я снимаю уже не тот сценарий, который был написан тогда. Мы с Леонидом Порохней переписали его практически полностью, нетронутыми остались только любовные сцены, ради которых я в общем-то и начинал писать эту историю. Когда сценарий был только написан, его собирался снимать Леша Серебряков. Он написал подробный режиссерский сценарий с раскадровкой, но то денег не было, то еще что-то не складывалось. В конце-концов время переменилось, сценарий устарел, и он остыл к этой идее. После того, как я снял часть сериала "Апостол", организовал вместе с Женей Мироновым свою небольшую продюсерскую компанию "МЛ-студия", стал искать проект. Взялся за другой свой сценарий, где была роль для Миронова, тоже пытался вместе с Леней его переписать, но как-то не пошло. И вдруг вынырнула "Фонограмма". Почему – не знаю, вдруг вспомнилось о ней. Выяснилось, что это сценарий, который может быть очень современным и волновать именно сегодня и сейчас. В частности, очень современна тема того, что мы все живем в привычных системах координат. Мы знаем, что правильно, а что неправильно, как надо себя вести, во сколько ложиться и вставать, как надо одеваться, улыбаться, стричься и разговаривать... Почему – мы не знаем. Общество навязывает нам свои шаблоны поведения, мы заложники кем-то придуманных, довольно бессмысленных правил. Я говорю не о библейских заповедях, а о вещах, до которых, в сущности, никому нет дела. Кому, казалось бы, какое дело, кто с кем спит, например? Но народу очень интересно. Об этом пишут газеты, сплетничают бабки на лавочке и сослуживцы, обсуждая, что вам можно, а что – нельзя. Человек находится в жестких рамках, что, в конце концов, может привести к протесту личности против подобной системы отношений. А ведь еще Сартр говорил, что свобода человека может простираться сколь угодно далеко, пока она не мешает другим. Мне кажется, что сегодня человеку очень важно самому определить, что такое его собственная свобода и как далеко она может простираться, и это совсем не риторический вопрос. Эта история – некий вызов искусственно придуманным рамкам. Раньше это была скорее частная история, а сейчас она превратилась в историю противостояния общества и личности, появилось то, чего не было раньше – страсть и любовь как противовес жестко регламентированной общественной системе. Изменилось не только время, но и я сам, поэтому и история просто не могла остаться такой же.

— Жанр "Фонограммы страсти" – эротический шпионский триллер, новый для нашего кино. Легко ли было работать в жанре, рамки которого еще не заданы?

— Как я формулирую, это сексуально-шпионский триллер, хотя продюсерам больше нравится термин "эротический". По-моему, эротика – это что-то танцевальное, когда герои укладываются в постель и начинается что-то, что можно просто вырезать без ущерба для фильма. А в нашей истории сексуальные сцены – это часть драматургии фильма и развития отношений, как мне кажется. ... Я берусь за историю, если чувствую ее, и не задумываюсь о теоретической стороне дела. Даже если все каноны определены, но ты не чувствуешь нутром стиль и жанр, ничего хорошего не получается. В нашей культуре откровенный разговор об отношениях полов, в общем, не очень принят: даже Толстой, когда писал "Анну Каренину", вместо любовных сцен ставил многоточия. На западе даже в Сикстинской капелле, святом месте, и то присутствуют в росписи обнаженные тела, а у нас я разве что Кустодиева могу припомнить. Так что сложно было не только мне, но и актерам (особенно Елене Николаевой, исполнитель второй главной роли – итальянец, они гораздо свободнее воспринимают естественность человеческого тела). Не знаю, каково зрителю будет смотреть кино, где нет многоточий. Я, повторюсь, не теоретизировал, а рассказывал историю, которая меня волнует. Не знаю, что в итоге получится, а что – нет. Как учит жизнь, вещи, которые сначала казались получившимися, со временем как-то тускнеют, а то, что казалось неудачей, потом как-то выплывает.

— Чем был обусловлен выбор на главную роль итальянского актера?

— По замыслу герой должен быть иностранцем, а брать нашего артиста, чтобы он, ломая язык, изображал иноземца, довольно смешно. Фабио Фулько – итальянская звезда, больше работает на телевидении, обладает яркой фактурой, он сделал очень хорошие пробы и нас убедил. Я не очень хорошо знаю итальянцев, но существует некий штамп восприятия: это такие жгучие брюнеты, очень темпераментные люди, мамма мия! По-моему, Фабио не очень похож на этих типичных итальянцев: он романтичный, деликатный, и к тому же светлый шатен с огромными голубыми глазами (когда он появлялся на площадке, массовка прямо ахала). В фильме будет звучать его собственный голос, это очень важно. Фабио не говорит по-русски, поэтому они с героиней и в жизни точно также искали взаимопонимание, как на экране. То, что язык чувств важнее, чем вербальный контакт, является частью сюжета. ...

— Вы являетесь соавтором сценария практически всех своих фильмов. Не случается ли конфликтов у режиссера Николая Лебедева с драматургом Николаем Лебедевым?

— Случаются. Но я рассматриваю написание сценария как подготовку к режиссерской работе, и это действительно помогает. ... В процессе написания проходит большой цикл привыкания к материалу и прорабатывания. "Змейный источник", допустим, я переписывал шесть лет (за это время история радикально изменилась), поэтому когда я вышел на площадку, мне была полностью понятна эта история. Если актриса или актер говорили мне, что какое-то действие героя невозможно, я им сразу объяснял, почему они неправы, у меня было готово четкое обоснование. ... Каждая история переписывается не по одному разу (например, "Змеиный источник" я переделывал раз десять, "Звезду" – вместе с Евгением Григорьевым, а потом Александром Бородянским – то ли четыре, то ли пять, а "Волкодава" – пятнадцать). Это очень важная часть работы: лучше переписать сценарий у себя в комнате, чем во время съемок или, что еще хуже – за монтажным столом.

— Как Вы представляете целевую аудиторию фильма "Фонограмма страсти"? Фильм делается для широкой аудитории или для поклонников жанра?

— Когда я начинал снимать кино, мне казалось, что я снимаю для всех. Сейчас я не то что снимаю для себя, а просто не думаю о том, кому и как угодить. Надо просто рассказывать историю, которая тебя волнует, а дальше – имеющий уши да услышит. ...

— Дистрибьютором Вашего фильма не впервые становится компания "Централ партнершип". С чем связан Ваш выбор?

— Это вопрос бизнеса и доверия одновременно. Мы работаем вместе уже около шести лет, и за это время, как говорится, не один пуд соли съели. Мы совпадаем по интересам, по взглядам на кинопроцесс, мне достаточно комфортно работать с этой компанией, которая за последние несколько лет превратилась в одну из самых влиятельных в нашей киноиндустрии. Кстати, глава ЦПШ Рубен Дишдишян – наравне с Евгением Мироновым и мною – один из продюсеров "Фонограммы страсти".

— А сейчас Вы уже знаете, какой проект будет у вас следующим?

— Пусть это останется секретом. До поры до времени...