ГЕРОЙ НЕ НАШЕГО ВРЕМЕНИ

Журнал "Театральная жизнь" №4
1997

Евгений Миронов, "птенец гнезда Табакова", являет собой крайне мало доселе эксплуатируемый у нас тип мужской сексуальности (говоря языком современности) – "мужчина-мальчик". Именно в этом "как бы инфантилизме" заложен секрет привлекательности артиста, особой чувственности. Это некий противовес ярким представителям амплуа "герой-любовник", где мужественность всячески акцентирована. Герои Е. Миронова – не "качки", поигрывающие бицепсами по поводу и без, его сила – другого порядка. Он всегда открыт, но вместе с тем немного загадочен и излучает какой-то внутренний свет, распространяющийся на все, что его окружает. Он "чист и светел", но если понадобится встать на защиту того, что ему дорого – не отступит ни перед чем ( и ни перед кем).

Е. Миронов обладает потрясающей энергетикой и способностью к перевоплощению, поэтому он столь органичен во всех своих проявлениях, в том числе и когда его герои впадают порой в свойственные им эмоциональные крайности.

Мягкость черт и все остальные составляющие его образа провоцируют некое материнское отношение к нему, несколько опекающее и подчиненное одновременно. Его неакцентированный эротизм, не бросающаяся в глаза внешность несут в себе особую притягательность, когда хочется рассекретить тайну, не поддающуюся разгадке, хотя с первого взгляда кажется, что ничего такого особенного-то и нет. Этот молодой человек вполне мог бы быть соседом или попутчиком в метро – такой "незвездный", земной, без всякого ореола недоступности, но – на поверку выясняется, что "Федот, да не тот"... В нем действительно есть что-то ангельское, и это говорится без всякой иронии, которой отдает именование его персонажа в "Анекдотах" В. Фокина. Его разноликость дает Е. Миронову возможность выступать в совершенно разных амплуа – от "Иванушки-дурачка" с чудинкой до лихого представителя нового поколения. Спектр этот, судя по всему, бесконечен. Любовь его героев не заслужить, хоть, на первый взгляд, и нет необходимости "бросаться на амбразуру" и лезть из кожи вон, чтобы оградиться от посягательства других "соискательниц". Ему хочется во всем верить и безоговорочно полагаться на него, не забывая при этом дарить своим вниманием и проявлять чуткость, ибо его внутренний мир основывается на чем-то очень хрупком, что нельзя уже будет в случае чего "склеить", по крайней мере, безболезненно.

Его "наивная мужественность" иногда оборачивается совершенно невиданной силой, носящей какой-то потусторонний характер. Возникает впечатление: "он может все". Диву даешься: какая-то уникальная способность к преображению. Но как бы актер не преображался, всегда остается в его героях светлое начало, не характерное для "героев нашего времени" в большинстве своем.